— Ладно, тогда в кресле буду я. — Она метнула на него гневный взгляд. — Доволен?
— Вполне. — Артур хмыкнул. — А чтобы ты знала, что у меня тоже есть сердце, я уступаю тебе одно одеяло, одну подушку и даже покрывало.
— Неужели?! — притворно обрадовалась она. — В таком случае прими мои извинения. Ты — истинный джентльмен!
— Смотри, не перехвали меня, дорогая! — с самодовольной ухмылкой возразил он, сделав ударение на последнем слове.
Шейла чуть не заскрипела зубами. Ну вот! Снова этот самодовольный вид! Она схватила сумку и, вытащив пижаму, направилась в ванную.
С таким же успехом можно было пытаться заснуть на груде камней. При каждом движении пружины допотопного кресла впивались в ребра. Как Шейла ни крутилась, как ни ворочалась, устроиться с комфортом так и не смогла. Промучившись какое-то время, она задумалась. У нее было два выхода: либо продолжать это никому не нужное истязание плоти, либо проглотить гордость и как следует выспаться на кровати.
Прижав к себе одеяло, она тихонько сползла с кресла и, шагнув на цыпочках к кровати, осторожно опустилась на самый ее край. Покосилась на Артура. Вроде бы спит… Она легла, закуталась в одеяло и, несмотря на жесткий матрац, почувствовала себя на верху блаженства.
— А я все ждал, когда ты наконец решишься? — раздался в темноте насмешливый голос Артура.
— Так ты не спишь?
— Как можно! Разве я могу упустить такой момент?!
— Какой еще момент?
— Можно сказать, исторический! Как Шейла Браунинг обуздывает свою гордыню, — с издевкой ответил он. — И вот дождался.
— Только, будь любезен, без вольностей.
— О чем это ты? — невинным голосом спросил он.
— А ты не догадываешься?
— Понятия не имею. — Выдержав паузу, он продолжил: — Я давно приучил себя обходиться без этого.
— Без чего обходиться? — уточнила Шейла, включаясь в игру.
— Без этого. Даже не припомню, когда я последний раз спал с женщиной.
— Я сейчас заплачу! — И Шейла хохотнула. — Не хочешь ли ты сказать, что все эти годы хранил мне верность?
— Представь себе, в определенном смысле хранил, — уже серьезным тоном ответил Артур. — Все зависит от точки зрения.
— То есть?
— Верность, измена… Каждый вкладывает в эти слова разное. Если под изменой понимать конкретные телодвижения, то… — Он замолчал.
Шейла тоже молчала, удивленная столь резким поворотом разговора.
— Знаешь, Шейла, за эти восемь лет я здорово изменился. Я, можно сказать, стал другим человеком.
— Другим? И каким же ты стал? — осторожно спросила она.
— Помнишь, как мы с тобой завтракали вместе в Атланте? — продолжил он, словно не слыша ее вопроса, и, не дожидаясь ответа, тихо произнес: — Я тогда подумал, почему бы нам с тобой не начать жизнь заново? Ну а когда оказался на волосок от смерти, окончательно понял, что не могу без тебя. — Он помолчал и с упреком добавил: — Я пытался тебе это объяснить, но ты меня и слушать не стала.
— Нет, Артур, это ты меня не выслушал! — возразила она. — А я, между прочим, собиралась сказать, что согласна попробовать, но на этот раз без спешки. Понимаешь? Просто я хотела, чтобы мы оба все хорошенько обдумали.
— Почему же ты мне прямо не сказала?
— Как это почему? Ты что, забыл? Да ведь ты ушел, не дав мне и рта раскрыть!
Наступило молчание, а потом Артур тихо произнес:
— Мое предложение остается в силе. Шейла, ты хочешь попробовать начать все сначала?
— После восьми лет разлуки? — не сразу отозвалась она. — И после всего, что с нами случилось?
— Да, после всего, что с нами случилось.
— Думаешь, у нас есть шанс?
— А почему нет? Конечно, надо признать, наша с тобой совместная жизнь была на редкость бурной.
— Битва гигантов, — усмехнулась Шейла, вспомнив Аманду.
— Это точно! Да и потом, стоило нам встретиться — и началось такое… Ну и о чем, по-твоему, все это говорит?
— У нас с тобой несовместимость характеров.
— Ничего подобного! — с жаром возразил он. — Это говорит как раз об обратном: мы с тобой по-прежнему небезразличны друг другу. Нас друг к другу тянет.
— Занятная теория!
— Это не теория, а констатация реального факта!
— Шутишь?
— Нет, Шейла. На этот раз я серьезен как никогда. — Он помолчал. — Если угодно, это смех сквозь слезы.
— Артур, откуда в тебе столько горечи? — не сразу спросила она. — Тебя когда-то здорово обидели?
— Это длинная история, — буркнул он.
— А у нас с тобой вся ночь впереди. Может, расскажешь?
— Лучше как-нибудь в другой раз.