Завалов с кислым лицом сидел за компьютером и играл в стрелялку. Яреев спросил у него:
— Ты что такой нудный сегодня?
За него ответил Хайретшин:
— А к нему триндец пришел на постоянное место жительства. В кадрах заявили, что его два курса юридического института не подходят для приема в полицию и поэтому он будет сокращенно-расстрелянным элементом. А до выслуги ему не хватает два года. Так что придется ишачить в народном хозяйстве до шестидесяти лет.
Яреев взглянул на Завалова. Тот безучастно шевелил пальцами по клавиатуре и на разговор внимания не обращал.
— Так сейчас же лето, — удивился Яреев, — как раз время экзаменов в вузах. Пусть восстановится в какой-нибудь забегаловке и принесет справку.
— Черта с два! — Темирзянович с хрустом оторвал рыбью голову и принялся чистить остальную часть. — В новом штатном расписании остаются всего пятьсот двенадцать человек. Остальные подлежат сокращению. Завалов — среди последних. Списки уже подали в главк, и они сегодня утверждены.
— Странно, — заметил Изя, — у Завалова хоть и два курса образования, но зато юридического. А у тебя, — он ткнул жирным от рыбы пальцем в Авиатора, — не образование, а какая-то рычажно-педальная военная школа. И получается, что Завалов не нужен в полиции, а какие-то шоферы-катапультисты край как необходимы!
Хайретшин возмутился:
— Да пошел ты корове под хвост! Во-первых: я окончил Высшее Военное Училище, а не рычажно-педальную школу, а во-вторых — Завалова слил Царь. Я здесь при чем?
Поваров облизнул сальные от тарани губы и сообщил, глядя на Яреева:
— Ты тоже в списке сокращенных значишься. Я видел.
Яреев ответил:
— Мне все равно. Я и так собрался на пенсию. А вот Завалову можно посочувствовать. Шестнадцать лет службы Родине на собачьей должности — псу под хвост. И ведь все время у Царя на побегушках. Сколько добра тому сделано!
Хайретшин хлебнул пива и рассказал:
— На следующей неделе будет проводиться тестирование по «Закону о полиции». На столе у меня лежит пачка примерных вопросов к экзамену. Возьмите себе по одному экземпляру и подготовьтесь дома.
Кривцов сказал:
— Зачем? И так все сдадут.
— Нет. Принимать будут строго!
— Ага, сейчас. Это у вас в авиации строго, и то — сомневаюсь… Если взлетел, надо приземлиться, а то костей не соберешь. А здесь все просто. В кадрах, наверняка, уже и прейскурант составили. Вон, в полку ППС, где четверть личного состава черкесы из-за реки (грамотные — дальше некуда), говорят, по две тысячи рублей с человека собрали, и все стали полицейскими. У нас будет дороже.
— Да это идиотом надо быть, чтобы деньги платить, — заявил Яреев. — Я прочел этот закон. Ничего там сложного нет.
Обсуждение нововведений продолжалось бурным ходом. Через час мощность голосовых раскатов увеличилась, и инспекторы принялись откровенно высказываться о министрах, депутатах и других слугах народа.
В крытой галерее, опоясывавшей второй этаж, возле кабинетов соседней роты находилось несколько гражданских людей. Они ждали ответственного командира этого подразделения, чтобы срочно пожаловаться на действия одного из экипажей третьей смены. Вина инспекторов (по мнению жалобщиков) была смертельной.
Оказалось, два часа назад они выловили молодого паренька, управлявшего автомобилем в крайне укуренном состоянии; оформили его, поставили машину на штрафстоянку и забрали у него водительское удостоверение. Мама, присутствовавшая вместе с группой ищущих справедливости лиц, вслух рассказывала, что ее сын — чистый ангел. Он не то, что наркотики — даже сигареты не употребляет! Не пьет, не играет в карты и не общается с женщинами легкого поведения. С ее слов выходило, будто по уровню беспорочности сей молодой человек претендует на одно из лидирующих мест в сонме многочисленных святых. Ну — мама всегда мама…
Вскоре, однако, долетавшие пьяные голоса стали перекрывать речь мамаши. Сначала она просто морщилась. Но поток отборной матерщины не уменьшался, и она приняла решение прекратить хамские действия. Дама подошла к разгульному кабинету и постучала в дверь. Стук услышан не был. Тогда она просто распахнула дверь настежь и шагнула внутрь комнаты.