Выбрать главу

Сергея поставили работать во вторую смену с другим сотрудником. Это был молодой и рослый старший сержант. Звали его Гришей Цаповым. Служил он всего несколько лет, но зарекомендовал себя инициативным инспектором. Работать с ним никто не любил, потому что у него была своя система свиста, которая сильно расходилась с догмами, существовавшими в ГАИ еще с советских времен.

Он выезжал на маршрут, выбирал место, выходил из патрульного автомобиля на дорогу и останавливал сразу несколько автомобилей. Писал нарушителей столько, сколько требовалось. Он не смотрел, что за человек перед ним, а просто наказывал за любое выявленное нарушение. Цапов не брал денег даже с тех, кого инспекторы называли «старой гвардией», то есть с порядочных людей, которые никогда не сдадут.

Получалось, что ровно половину времени Гриша был честным и принципиальным инспектором. Зато в другую половину смены он превращался в жуткого крохобора, забиравшего у водителей все, что они смогут дать. Дадут несколько сотен рублей — большое спасибо; дадут три копейки — и это сгодится. А ничего не дадут, — «Ну и черт с тобой, со жмотом! Езжай отсюда, пока при памяти!»

Обычно возле его патрульного автомобиля стояло пять-шесть машин и столько же водителей, ожидавших своей очереди. Гриша спокойно писал карточки и протоколы, пока не попадался какой-нибудь конченый нарушитель, начинавший качать права. Тогда на свет выползала вторая часть натуры Цапова, наполненная до краев страстью к самому подлому интриганству.

Так случилось и в этот раз. Яреев наловил нарушителей и организовал столь любимую Гришей очередь. Цапов сидел в машине и писал карточку. Рядом с ним на пассажирском сидении умничал армянин.

Гриша спросил у него:

— Так вы не согласны с тем, что нарушили рядность на кольце?

— Конечно, ведь я ехал правильно! — ответил водитель.

Цапов взглянул в левое зеркало и увидел возле заднего крыла патрульки четверых очередников, переминающихся с ноги на ногу. Он открыл свою дверь, резко нагнулся к армянину и тихо шепнул тому в ухо: «Ты — гнойный педик!», после чего выпрыгнул из машины. Водители, стоявшие в очереди, тут же услышали хриплый вопль разъяренного армянина:

— А ты — козел рогатый, мать твою!

Гриша с важным видом обратился к свидетелям:

— Слышали? Это оскорбление представителя власти!

Подбежал Яреев и, оценив ситуацию, начал отбирать у водителей объяснения. Армянин уже вылез из патрульки на улицу, отошел подальше (чтоб неслышно было) и крыл матом ближайшие кусты, всю власть целиком, и Гришу Цапова в частности как ярчайшего представителя этой власти.

Через двадцать минут свидетели, дав нужные показания, отбыли восвояси. Они уезжали довольными, так как никто не стал их штрафовать. Цапов же тряс пачкой объяснений перед носом оскорбителя и пояснял:

— Сейчас, родной, мы поедем с тобой в райотдел. Там с тебя снимут подтяжки и вытащат шнурки из твоих модных армянских ботинок, а потом заведут уголовное дело за оскорбление лица, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

— Командир, ты же первым начал обзываться, — оправдывался уже успокоившийся водитель.

— Где это написано? Где доказательства? Вот написано, что гражданин Микаелян поносил инспектора и его близких родственников нецензурной бранью. Это свидетели, понимаешь — свидетели!

— У меня тоже будет куча свидетелей, — не сдавался оскорбитель.

— Ах, так?! Все! Поехали в райотдел! Можешь уже на ходу снимать подтяжки…

Гражданин Микаелян немного подумал и решил дальше не испытывать судьбу на прочность. Он сказал примирительно:

— Да ладно-ладно. Сколько я там должен?

— А уже не надо, — Цапов изображал справедливый гнев. — Уже все, тю-тю! Посидишь в козлятнике, поумнеешь. Там тебя новые кенты по решетке многому научат…

Назревал деловой разговор. Яреев отошел в сторонку и закурил. Он не мог так работать. Какое-то элементарное чувство порядочности не давало ему права на подлость. Да и тявканье с нарушителями Сергей ставил ниже чувства собственного достоинства. Водитель не согласен? Плевать! Берешь в руки ручку и молча пишешь протокол. Пусть жалуется. Еще с советских времен существовало определение: «Если на инспектора нет жалоб — значит, он не работает». Ибо кто ж тебе улыбаться будет, если ты отбираешь водительское удостоверение, или выписываешь штраф? Не следует считать, что общество состоит сплошь из одних мазохистов.