И чтобы не быть голословным, он прополоскал мозги Кипяткову за то, что тот перед разводом курил на мойке, а не в предусмотренном для этого месте.
— Так на мойке с пожарной безопасностью все в порядке, — попытался оправдаться Костя. — Там же вода! Она мокрая…
— А про пепел ты забыл? — прищурился Хмара. — Он может забить канализацию: — капитан улыбнулся самым зверским образом и закончил, — вот за это и получишь выговор! Чтоб знал, где можно курить, а где нет.
После столь жесткого развода инспекторы вышли на приказ довольными. Существовала примета — чем сильнее тебе прополоскают мозги, тем удачней сложится смена. Яреев, стоя в строю, пихнул Кипяткова локтем в бок и шепнул:
— Все бухие сегодня — твои. Радуйся!
В ответ Костя только выматерился.
В среду состоялся день занятий. Во время усиления они не проводились и личный состав по ним соскучился. Командир полка торжественно зачитал приказ о присвоении Хмаре звания майора.
Гарколин шепнул Ярееву:
— Надо же, поперло ему! И должность и звание.
— А как ты хотел? — ответил Яреев. — Командиру полка работать некогда. Его на всех совещаниях дрюкают с утра до вечера за результаты работы целого подразделения. Буханкин занимается — сам знаешь чем. А кто работает? Хмара и дядя Саша. Кстати, последнему хоть бы прапора присвоили. А то черт знает сколько лет старшиной ходит. Так бы хоть немного зарплата побольше стала.
Николай Анатольевич на радостях прочел лекцию о том, что водителям хамить не следует, а надо водителей любить, беречь и относиться к ним, как к своим близким родственникам. После этого поехали на стрельбы.
Замполит полка выгнал Гарколина и Яреева с огневого рубежа и заставил их выдавать патроны.
Сделал он это со словами:
— Замечу вас с обнаженным оружием, переведу в отдел пропаганды в Управление ГАИ края. Пистолетов в жизни не увидите, потому что оружие пропагандиста — длинный язык. Там как раз люди требуются.
Как всегда — без приключений не обошлось. Один из молодых сотрудников вставил в уши по патрону (чтоб не мешал грохот выстрелов). Замполит, вовремя заметив это, один патрон вытащил, а второй вывалился сам от тычка ладонью, который произвел подполковник по ранее освобожденному уху нежного милиционера.
— Еще раз увижу, тюкну молотком по капсюлю, — пообещал замполит.
Но молодой сотрудник посчитал себя хитрее опытного руководителя стрельб и потому натолкал себе в уши жеваной бумаги. Отстрелявшись, он попытался эту бумагу вытащить, но не смог. Это его не сильно огорчило, ведь рядом есть друзья. И коллектив ему тут же принялся помогать!
С двух сторон доброжелатели стали пихать в уши этому остолопу пистолетные протирки, в простонародье именуемые шомполами. Вокруг собралась толпа советчиков, и бедный стажер ощутил себя центром внимания.
Яреев кричал:
— Давите сильнее, там все равно мозгов нет!
А Кипятков предлагал:
— Давайте перевернем его вверх ногами и постучим головой об пол!
Неизвестно, чем бы закончилась эта вакханалия добра, если б не вмешался замполит. Подполковник быстро отобрал у ретивых товарищей протирки и заставил Ваню Дрозда вернуть в пожарный щит лом, который тот как раз притащил к месту происшествия со словами: «А вот у меня шомпол получше будет!» После чего установил, что непосредственным начальником нежного милиционера является Гриша Цапов. И вслед за этим приказал:
— Цапов! Вези этого отморозка в поликлинику к лору. Как только врач освободит ему уши, покажешь больного мне!
Гриша усадил пострадавшего в патрульку и унесся в поликлинику. Там врачи промыли милиционеру уши. Действие это производилось с использованием огромных шприцев и большого количества воды, и если бы больной пациент не держал руками глаза, остался б слепым от того напора, с каким производилось промывание.
Когда Цапов показал сотрудника замполиту, тот поразился вылезшим из орбит глазам сержанта.
Подполковник спросил с удивлением:
— Родной, тебе что там — клизму делали?
— Нет, уши промывали, — ответил нежный милиционер.