Живи Марк и Петр в те времена, когда экспансия человечества в Галактику казалась далекой туманной перспективой, кто-нибудь из них, возможно, пошутил бы: «Люди нужны для того, чтобы правительства не знали, что с ними делать». В те годы Земля задыхалась от перенаселения, и никакие лунные и марсианские колонии не могли решить проблему. Но уже более полутора веков динамика роста населения Земли оставалась устойчиво отрицательной. Один, максимум два ребенка в семье. Часто – ни одного. К чему рожать детей, если старость и так обеспечена?
История человечества полна парадоксов. Вот еще один: галактическая экспансия началась лишь тогда, когда население Земли и без того уменьшилось с девятнадцати до семи миллиардов человек. Быть может, кому-то в голову пришла тривиальная, но пугающая мысль: мало-помалу человечество может просто-напросто вымереть естественным порядком, так и не выйдя за пределы родной системы. Может, и так, но вряд ли. Скорее все-таки Объединенным правительством Земли руководили более прагматичные соображения. Поискать, нет ли в иных мирах чего ценного для Земли. Раздвинуть границы познания, что часто бывает полезно, хотя заранее не скажешь, как именно. А заодно сплавить с Земли балласт – ведь в семи миллиардах людей его почти так же много, как в девятнадцати. Балласта заведомо не бывает лишь в одном случае: когда человек на планете один-одинешенек.
Петр и Марк удалялись от Врат медленно, готовые чуть что открыть пальбу и, если не поможет, стремглав кинуться назад, в мерцающее лиловое сияние. Джунгли стояли зеленой стеной, окружали со всех сторон, давили на сознание. Буй, превратившийся теперь во Врата, мог бы выжечь площадку и километрового радиуса, но он был послушен программе, а программисты знали свою работу. Джунгли на землеподобных планетах всегда опасны, но их ближайшая перспектива – стать источником стройматериалов для первого поселка на этой планете. Нет нужды заставлять колонистов таскать лес-кругляк издалека – им и без того будет чем заняться.
В лесу было прохладно, темновато и очень тихо. Высоко над головой огромные деревья смыкали плотные кроны, и ни один прямой солнечный луч не мог пробиться к мягкой лесной подстилке. Остро и вкусно пахло прелью, невиданными цветами, чуждой, но похожей жизнью, но дыхательные маски не пропускали запахов. Если бы атмосфера была ядовита, сработали бы датчики хемоанализаторов, а безвредные воздушные примеси не интересовали первопроходцев. Куда важнее было следить за кронами – не свалится ли на голову какая-нибудь хищная нечисть? И если начнет валиться, успеть сбить ее еще в полете.
– Вроде тихо, – проговорил тот, кого звали Петром.
– Вроде тихо, – согласился кто-то рядом, причем тем же голосом.
Моментально присев, Петр сделал быстрый оборот. Никого.
– Ты слышал? – шепотом спросил он.
– Угу.
– Кто бы это мог быть?
– На стволе справа от тебя.
Безглазое и безногое существо, прилепившееся к коре, напоминало голого слизня длиною с предплечье взрослого мужчины. Петр брезгливо потыкал его стволом.
– Мерзость какая…
– Мерзость какая… – самокритично согласился слизень.
– Тьфу. Вроде попугая.
– Тьфу. Вроде попугая, – поддакнул слизень.
– Попка дурак!
– Попка дурак!
Если бы враждебные силы планеты готовили расправу над двумя пришельцами из другого мира, они не могли бы выбрать лучшего момента для нападения. Но ничего не произошло. Лишь кто-то мелкий прошелестел крыльями высоко над головами – не то птица, не то крылатая ящерица, не то крупное насекомое. Часовая прогулка по лесу принесла первопроходцам приятное разочарование – никто не напал и не пытался напасть. Правда, кто-то возился высоко в ветвях, и один раз Марк с Петром не сошлись во мнениях касательно одной вдавлины в почве – след ли это крупного хищника? В целом же планета в этом месте казалась не опаснее африканских дождевых лесов или амазонской сельвы.