Александр Громов Ребус-фактор
Пролог
Несуразное угловатое чудовище появилось внезапно, одолев одним прыжком десяток световых лет. Только что на дальних задворках скромной двойной системы не было ничего, если не считать метеоритов, кометных ядер и космической пыли, – но вот пылинки вспыхнули, мгновенно сгорая под натиском гиперполя, рисунок созвездий исказился, и из разгоревшегося бледно-лилового зарева медленно выплыл устрашающих размеров монстр.
Для человека он был титаническим сооружением, но людей не было на его борту. А для двойной системы – желтого и кирпично-красного карликов – он был всего-навсего пылинкой, одним из множества многокилометровых тел на дальней периферии, не способных повлиять на параметры системы и решительно никому не интересных. Но если бы космические тела умели думать и если бы они думали именно так, то крупно ошиблись бы.
Вскоре лиловое зарево погасло, и звезды вновь заняли свои законные места. Осталась лишь рябь кривизны пространства, быстро разбегающаяся и затухающая. Некоторое время ничего не происходило, лишь потрескивал изъеденный космической коррозией угловатый корпус корабля, но кто бы услыхал звуки в вакууме? Некому было слышать их и на борту, потому что приборы, диагностирующие состояние обшивки после гиперперехода, умеют лишь отмечать, но не слушать.
Затем включились двигатели, и колоссальная глыба корабля пришла в движение. Корабль не торопился, но и не терял времени. Его не слишком заинтересовал кирпично-красный карлик, но все же траектория полета была выбрана так, чтобы пройти в ста тридцати миллионах километров от него. Сканируя местные искривления гравиполя, чувствительные датчики корабля обнаружили возле карлика три планеты – маленькие, холодные и практически безатмосферные, как показало дальнейшее сканирование во всех диапазонах электромагнитных волн. Корабль вильнул с грацией мастодонта и направился к желтой звезде.
Возле нее он подзарядится для следующего гиперпрыжка. Но прежде исследует планеты желтой звезды и сбросит буй на ту из них, которая удовлетворит заданным критериям. Или даже два буя, если планет, годных для колонизации двуногими прямоходящими, окажется две в одной системе, что встречается чрезвычайно редко. Гораздо чаще ни одна из обнаруженных планет не вписывается в установленные двуногими хозяевами рамки.
Гигантский корабль принадлежал к классу автоматических ботов-сеятелей. В его псевдоинтеллекте изначально была заложена борьба между стремлением к выполнению миссии в кратчайший срок и разумной осторожностью. Корабль дорожил своей целостностью и знал, какой объем его сверхпрочной обшивки уже изъеден космической коррозией. Внутренние области планетных систем, где только и можно обнаружить искомое, – настоящие ловушки для космической пыли, что работает в миллион раз эффективнее наждака, а способность к регенерации имеет свои пределы. Корабль не разгонялся – напротив, он снижал скорость. Его путь от кирпично-красного карлика до ближайших окрестностей желтой звезды продлился не одну неделю земного времени.
Четыре внешние планеты – два небольших ледяных шара и два газовых гиганта – были оставлены без внимания. Близ орбиты ближайшей к желтой звезде газовой планеты корабль вышел из плоскости эклиптики, подозревая наличие пояса обломков древних планетоидов, так и не ставших планетой. Очень скоро подозрение подтвердилось: пылинок стало гораздо больше, и один раз в обшивку врезался мелкий осколок, не пробил ее и превратился в облачко газа. Приближаясь к желтой звезде, корабль все выше взмывал над эклиптикой.
Из трех планет земного типа, обращающихся вблизи желтой звезды и окруженных атмосферами, наибольший интерес представляла вторая, – однако корабль, прежде чем изменить курс, потратил несколько часов на анализ поступившей информации о первой и третьей планетах. Основа всякого успешного дела – добросовестность. Корабль понимал это не хуже своих конструкторов, подаривших ему псевдоинтеллект и псевдоличность с темпераментом упорного в своих намерениях флегматика. Пусть время идет, пусть сложны и энергетически невыгодны маневры – важен итоговый успех миссии, а не эти частности. Найти в системе планету, наиболее подходящую для существования на ее поверхности вида Homo sapiens, и сбросить на нее буй, после чего уйти в новый гиперпрыжок – и так далее, вплоть до финальной точки заданного людьми маршрута.
Корабль знал, что скорее всего он ее не достигнет. Теория вероятностей была против него. Он побывал уже возле двадцати двух звезд и сбросил девять буев. Вне Земли и еще нескольких планет Вселенная мало пригодна как для жизни людей, так и для работы громоздких гиперпространственных кораблей с псевдоинтеллектом. Существовала исчезающе малая вероятность того, что корабль сможет посетить еще более сотни звездных систем и вернуться. Почти наверняка он должен был рано или поздно погибнуть либо от столкновения с каким-нибудь космическим телом, либо от неточности гиперпространственной навигации, что может выбросить его прямо в звезду, либо просто-напросто от физического износа. Об этом знали люди, пославшие корабль; знал это и он сам. Корабль умел опасаться, даже бояться, но никогда не впадал в панику и не мог представить себе своего существования в отрыве от порученной ему миссии. Всякая жизнь кончается смертью – человек может бесполезно протестовать против этой аксиомы, но в конце концов примирится с нею. Корабль – не станет и протестовать.
По мере приближения ко второй планете корабль узнавал о ней все больше. Спектроскопия выявила в атмосфере кислород… много кислорода! Кислородные миры – большая редкость во Вселенной. Корабль уже не отвлекался на исследование двух других планет. Он был почти убежден в том, что сбросит на планету буй. Только бы нашлась суша! Существовала теоретически очень малая, но ненулевая вероятность найти кислородную планету, сплошь покрытую водой. Буй не донная рыба и не моллюск – ему нужно больше даровой энергии, чем может предложить океанское дно.
Вокруг планеты кружились две маленькие луны. Корабль не нашел в них ничего интересного, он лишь рассчитал, что в ближайшие миллионы лет сложная картина гравитационных полей в двойной системе не приведет к падению лун на планету. Еще раньше он исследовал желтую звезду и согласился с мнением земных астрономов: звезда уже далеко не молода, но будет продолжать ровно светить еще два или даже три миллиарда лет.
Не торопясь, но и не теряя времени, корабль сближался с планетой. В расчетное время он отработал двигателями, немного погодя дал еще один тормозной импульс строго определенной силы и длительности – и вышел на довольно низкую меридиональную орбиту. Для установления физических условий на поверхности планеты десяти витков должно было хватить с лихвой.
Реально хватило семи. На восьмом витке от неосвещенной стороны корабля отделилось малое тело и, выйдя из тени, засверкало искоркой. Поймав искорку лучом, корабль направил ее к выбранной точке на поверхности планеты. Материки, океаны, горы, облачные фронты и циклоны, пустыни, леса и озера проплывали внизу, не возбуждая в умеющем чувствовать корабле никаких эмоций. Это был не его мир. Возможно, он не станет и миром двуногих прямоходящих. А возможно, и станет. Они сами решат, а задача корабля – всего лишь ввести буй в атмосферу так, чтобы тот не сгорел. Дальше уж он сам.
Покончив с этим делом, автоматический бот– сеятель поплыл дальше, удаляясь от планеты по гиперболе и приближаясь к звезде, чтобы, подпитавшись ее энергией, уйти в очередной гиперпространственный нырок. Ему еще предстояло выполнить много работы.
Там, куда упал буй, вспыхнул было пожар, но быстро погас сам собой. Влажные джунгли – не то место, где огонь может набрать силу и опустошить полматерика. Вокруг места приземления осталось стоять несколько обгоревших стволов, и только. Быстро успокоились лесные обитатели. Хищники вновь погнались за добычей. Добыча удирала либо пряталась. Длинная коротколапая ящерица, похожая на змею, заструилась по стволу, подбираясь к крупному насекомому. Чешуйчатый зверек, похожий на древесный нарост, сидел неподвижно, дожидаясь, когда ящерица окажется на расстоянии вытянутой лапы, в данную минуту сложенной в четырех суставах и плотно прижатой к телу. От пожара в лесу образовалась новая полянка, ну и что? Для молодых ростков, для семян, что еще не проросли, новая полянка вроде манны небесной. Здесь солнечные лучи достигают почвы. Не пройдет и года, как джунгли затянут ранку на своем пестром теле. Кто растет быстрее, станет деревом, удел остальных – прозябать. Так было, так будет.