Более того, в каком-то смысле именно эта книга является для авторов своеобразным экватором. Мы до сих пор пребываем в сомнениях относительно того, как эта новая история должна завершиться. Будет ли у нее продолжение, а если будет, то каким? Потому что иногда бывает очень важным вовремя остановиться, дабы не опошлить собственную же идею. Словом, решения по судьбе экипажа на данный моменту нас пока еще нет. И окончательно мы будем принимать его в том числе и по вашей, Уважаемый читатель, реакции.
И в заключение хочется сказать следующее.
Уважаемые прототипы наших героев! Хотя большинства из вас мы не знаем лично, мы относимся к вам с большим уважением и с большой симпатией. Эта книга о вас, и все же, не обижайтесь,- она не только для вас. Искренне понимаем вашу ревность в этом вопросе, но не будем обманывать - эта книга делается для вас, но лишь в числе всех прочих остальных читателей. И в этом смысле делайте, пожалуйста, скидку на это. Если бы книга писалась только для сотрудников «НН» и членов их семей, уверяем, она бы вышла под грифом ДСП и была бы написана совсем по-другому. Основной же читатель этого романа - гражданские люди, которые никогда в своей жизни с этим видом деятельности правоохранительных органов практически не соприкасались. И не дай им бог с ней соприкасаться и впредь. Кроме как на страницах нашего романа.
Большое спасибо всем тем, кто помогал нам при работе над этой книгой. Большое спасибо всем тем, кто нас поддерживал, консультировал, равно как отдельное спасибо тем, кто нас критиковал и костерил благим матом. И все же большая просьба и к тем, и к другим - не забывайте, что это всего лишь книга! Уверяем вас, жизнь «грузчиков» гораздо сложнее, непредсказуемей и интересней. Да что там говорить, вы и сами об этом знаете!
Андрей Константинов,
Евгений Вышенков,
Игорь Шушарин
июнь 2005
Глава первая ЛЯМИН
… При всех достоинствах, чрезмерная нежность к семье и слабость к женщинам - качества с филерской службой несовместимы и вредно отражаются на службе. Ему (филеру) в первый же день службы должно быть внушено, что все, что он слышал в отделении, составляет служебную тайну и не может быть известно кому бы то ни было…
Из Инструкции по организации филерского наблюдения
С самого утра светило солнце и казалось, что наконец-то хоть один сентябрьский денек обещает быть. Быть либо по-бабьи летним, либо по-летнему бабьим. Но уже к обеду все вернулось на круги своя - небо потихонечку затянуло тучами, а затем стал накрапывать дождик, который вскоре и вовсе перешел в сопровождаемый холодным северным ветром ливень. В соответствии с законом жанра пешеходы неуклюже засеменили по лужам, а наиболее смелые питерские барышни, обнажившие было с утра плечи и ножки, теперь спешно стягивали со своих кавалеров пиджаки и рубашки, чем доставляли им (кавалерам) несказанное удовольствие - всегда приятно почувствовать себя благородным, не прикладывая к этому значительных усилий.
– …Светило солнце в тот день, как всегда, и ничто не предвещало горя, и никто не сказал тебе тогда, что под вечер станет с тобою,- негромко пропел Паша Козырев, комментируя разбушевавшийся за стеклом природный катаклизм.
– А дальше? - попросил Лямин. По причине ненастья в данный момент весь экипаж укрылся в салоне оперативной «девятки».
– Море верных, надежных друзей, на которых ты мог положиться. И вот перед тобой лица закрытых дверей, лишь стоило ей оступиться [1].
– Фу-у, Пашка, что за пошлятина? - ужаснулась Полина.
– Да уж,- поддержал ее Нестеров.- В самом деле, Паша, тогда давай уж лучше песню про зайцев, что ли. А то нагнал пурги-тоски. Из жизни лишившихся невинности девиц.
– Так не в этом смысле оступилась. Она там дальше по тексту с крыши упала.
– Ну, тогда это меняет дело. Наш человек: умираю, но не отдаюсь.
– Да ну вас,-смутился Козырев и, сделав вид, что обиделся, полез в карман за сигаретами.
– Пашка, не смей! - прикрикнула на него Полина.- И так обкурили меня с ног до головы. Каждый день после смены приходится одежду стирать - насквозь табачищем воняет.
Козырев поспешно убрал пачку в карман - перечить Ольховской он не смел по двум причинам: во-первых, в глубине души Паша ощущал себя, пусть и худо-бедно, но джентльменом, а во-вторых - он неровно дышал к Полине. «А вот интересно,- подумал Козырев,- какова должна быть частота вдоха-выдоха, чтобы по ней можно было доподлинно определить - ровно ты дышишь к человеку или уже нет?»
– Вот и молодец,- оценила его жест Ольховская.- Одна выкуренная сигарета сокращает жизнь на целых десять минут. Представь, как они могут пригодиться тебе перед смертью.
– Да уж. Лишние десять минут, проведенные на смертном одре,- это круто.
– А почему сразу на одре? А вдруг смерть застанет тебя в объятиях любимой женщины? Разве это плохо - десять дополнительных минут счастья?
– Да какие там женщины, в старости-то,- вписался в развернувшуюся дискуссию Лямка. В последнее время тема взаимоотношения полов интересовала его все больше в свете забрезжившего на горизонте романа с девушкой Ирой из отдела установки.
Нестеров хотел ответить на этот Ванин пассаж одним, весьма пикантным, анекдотом, однако, прикинув количество содержащихся в нем неприличных выражений, решил пощадить уши Ольховской. Но курить ему, кстати, тоже давно хотелось.
– Знаешь, Полина, мой отец свою первую сигарету выкурил в двенадцать лет. И если, как ты говоришь, каждая сигарета сокращает жизнь на десять минут, то боюсь, что у бати при таком раскладе было бы немного шансов дожить до встречи с моей матушкой…
Молодежь продолжила словесные пикировки (чего еще делать-то?), а бригадир откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Ворочать языком и битый час гонять порожняка не хотелось. Хотелось спать, либо на худой конец потаскать объекта. Но было понятно, что объект - кустарь-одиночка, подозревающийся в связи с черными следопытами, из дома не высунется. По крайней мере до конца их смены - точно. В такую погоду даже гробокопатели не работают, а дождь, похоже, зарядил надолго.