— Шо — то мне не понятно, то он ходит, то не ходит. Давайте-ка по порядку.
Мы с Дашкой, перебивая друг друга, рассказали обо всем, кроме гадания на блюдце.
— А вы знаете, где живет эта ваша баба Люба?
— Конечно, знаем.
— Тогда сходите к ней домой и спросите у нее, шо она делала у вас в квартире и куда ездила с вашим мужем.
Это же так просто, а мы даже не догадались. Можно было давно сходить к бабе Любе и устроить ей допрос с пристрастием.
— А насчет Сухого яра, крутится у меня шо-то в голове. Никак вспомнить не могу. Дайте-ка мне ваш телефон, если прояснится, позвоню.
Дашка дала ему свою визитку.
— Вот вам, моя, звоните в любое время дня и ночи. Будем вместе искать вашего хозяина. Мне же сообщать обо всех передвижениях. А то случится вдруг шо-нибудь и шо тогда? Где искать таких краль? И шо я скажу Косте потом. Он же меня прибьет.
— У вас такие близкие отношения? — спросила я.
— А шо, он вам не сказал? Та мы ж родственники, хотя и дальние.
Ну, Костя, предупредил бы, что ли. А то знакомый, да знакомый.
— Вот и славно, девчата. Давайте, все узнавайте и мне докладывайте, — и он улыбнулся, прикручивая ус.
— Такое впечатление, что мы поступили на службу в сыскной отдел. Так и хочется приложить руку к фуражке и сказать: «Слушаюсь». — Проговорила Дашка, пока мы спускались по ступенькам.
— Что будем делать дальше, — спросила я подругу. Мы быстрым шагом прошли мимо дежурного, и вышли на улицу. На дворе стояла духота. Воздух, как мед, сладким липким потоком разливался у нас под платьем. Машины, пролетая мимо, обдували жаркой струей бензиновых паров. Просто нечем было дышать.
— Давай, словим такси и поедем к бабе Любе. Я не успокоюсь, пока с ней не поговорю.
— А это далеко?
— Пешком далековато, На машине в такое время и со светофорами полчаса езды в сторону старой части города.
В такси было прохладно, работал кондиционер. Дашка назвала адрес, и мы поехали по раскаленному городу. Был конец рабочего дня. Машин не сосчитать. На светофорах стояли пробки. Если бы мы подумали, что час пик, то никуда бы не поехали. Но, сидя в машине в прохладе, мы уже двигались по инерции и с сочувствием смотрели на разгоряченную толпу, которая носилась от одного автобуса к другому, от одной маршрутки к другой.
— Слушай, а что мы скажем твоей родственнице? — спросила я подругу.
— Во-первых, не моей, а Лешкиной, во-вторых, я ей — морду намылю.
— Намылишь, а она ничего не скажет.
— Тогда ноги повыдергиваю, что бы больше ко мне домой не приходила и Лешку не уводила, — грозно проговорила Дарья. — И, наконец, прикончу.
Поскольку мы в машине сидели на заднем сиденье, то разговаривали, не обращая внимания на водителя. Случайно взглянув в зеркальце заднего вида, я увидела округленные глаза шофера. «Наверное, думает, что рэкетирш везет. Сейчас сдаст первому постовому, потом объясняйся с ним».
— Слушай, водила, ты ничего не слышал и не видел, понял? — сказала я грозно. — А то я твой номер машины запомнила.
Дашка от моего бандитского вида запнулась на полуслове. Я ее ткнула в бок, что бы она мне не мешала. У водителя на лице появилась, слащавая улыбочка и он, суетясь, защебетал.
— Что такое, девочки. Все нормально. Я, правда, ничего не слышал.
— Вот и хорошо, вот и умница.
Водитель был парнем молодым и каким-то трусоватым. Такие долго на этой работе не задерживаются.
Пока я препиралась и строила из себя крутую, машина заехала в старый район города. Дома здесь были все сплошь двухэтажные, по два подъезда. На лавочках возле подъездов сидели бабульки и мирно беседовали. Малыши в песочницах строили пасочки. Молодые мамаши стояли рядом и зорко наблюдали за ними, что бы кто-нибудь кому-нибудь не насыпал песка на голову. Дети постарше играли в «Казака-разбойника». Большой город был, как бы, в стороне, а здесь, на околице, протекала своя неторопливая жизнь.
— Вот тут остановите, — сказала Даша. Водитель затормозил, и выскочил нам открыть дверцу.
— Что это ты на него наехала, — продолжала подруга, глядя вслед уезжающей машины.
— Плохое настроение от жары, — отшутилась я. Зачем Дашке все знать. — Ну, давай, веди нас, Сусанин.
Мы прошли сквозь строй сидящих женщин на лавочке. При виде нас они замолчали и провели подозрительным взглядом.
— Сейчас обсудят наши короткие платья. — Я вспомнила, как в детстве, в лет шестнадцать, когда я летом выходила во двор из квартиры, то бабульки, сидящие у подъезда плевали мне вслед: «Тьфу, зараза какая», глядя на мою попку, обтянутую маленькими шортами. Сейчас голые актрисы на экранах примирили в этом мире всех, и бабулек, и дедулек. Но здесь, в этом старом районе, казалось, время законсервировалось. Все было, как при молодости этих старух. Ворчание, косые взгляды, непременное «Здравствуйте», кто бы ни проходил в подъезд. Свой или чужой.
На втором этаже мы остановились у старой деревянной двери, выкрашенной коричневой половой краской. В центре у нее красовался след от топора, прикрытый прибитой металлической ржавой пластиной. Нажав на звонок, мы не услышали никакого звука. Наверное, он был испорчен. Тогда Дашка начала бить в дверь ногой. Грохот стоял на весь подъезд. Вдруг отворилась дверь напротив, и из нее выглянула очень симпатичная старушка в чистеньком халатике с косыночкой на голове.
— Вы чего шумите, — спросила она приятным голосом. — Там никого нет.
— А вы случайно не знаете, где ваша соседка? — спросила Даша.
— Деточка, а я тебя узнала. Ты к Леше приходила в гости.
— Теперь он мой муж.
— Расписались- таки, молодец. А мы то с соседками все гадали, женится он на тебе или нет. А зачем тебе Любка?
— Она мне, очень, нужна.
— Да дней как десять не видно ее. Тихо. Видать, поехала к себе в деревню.
— В какую деревню? У них никакой дачи не было.
— Так это и не дача. Несколько месяцев назад она мне говорила, что купила дом в деревне. Я еще подумала, откуда у этой нищеты деньги. Сама на руку не чистая, всегда все брала, что плохо лежит. Может, думаю, украла что и продала, вот и деньги.
— А не знаете, где находится ее дом?
— Она мне говорила, где-то в северном направлении. Сказала, что, ехать далеко. Часа три на электричке. Она полгода, как с мужиком сошлась. Говорит, что любовь у них. Такой мужчина маленький, вертлявенький. Видать, недавно с зоны вышел. Она его зовет Ленчик, а он ее Любава. Фу, срамота какая. Так, вроде, это он денег дал. Или вообще это его дом. Я, если честно сказать, не помню.
— Ну, спасибо за информацию.
Мы с подругой спустились по ступенькам, вышли из подъезда. На лавочках уже никто не сидел, наверное, пошли свои сериалы смотреть. Подул вечерний ветерок. Стало немного прохладней. Мы медленно пошли к центральной улице. Вдруг, на втором этаже распахнулось окно, и бабулька, высунувшись по пояс, грозясь выпасть, нам прокричала:
— Да, забыла вам сказать, недавно я слышала какой-то разговор между Любкой и ее хахалем. Так они говорили о каких-то розах.
— Ты не знаешь, что они имели в виду, — спросила я подругу.
— Нет, даже не могу представить, о чем это. Может, стала торговать цветами, отсюда и деньги.
— Слушай, уже вечер. У меня идея. Раз я видела по телеку выставку карт в музее, давай завтра посетим ее. Как ты на это смотришь? А сейчас надо ехать домой. Там у меня Маргоша одна пол дня бегает по участку. Наверное, разрыла все, что только смогла.
— Я очень устала, поеду к себе. Вдруг, Леша объявится.
— А почему он на мобилку не звонит? Все это очень подозрительно.
Так беседуя, мы остановили такси. Первой высадили Дашу. Подъезжая к дому, я увидела машину Кости, стоящую возле моей ограды. Маргошка летела, как стрела мне на встречу.
— Костик, почему не позвонил и не предупредил, что будешь ждать меня дома, — улыбаясь, спросила я.
Всегда, когда я вижу любимого, мне хочется улыбнуться. С той минуты, когда мы встретились с Костей у фонтана и поехали в Лебединые плавни, меня не покидает чувство невесомости. Я, как маленький ребенок, которому положили подарок под елку, при виде Кости, как бы каждый раз разворачиваю его с трепетом в душе, какое же чудо я увижу. И каждый раз загораются глаза, и стучит сердце, вот он, этот чудесный подарок, который мне снился по ночам, и который я ждала с таким нетерпением. И в то же время, я боялась своих чувств. Боялась, что в один прекрасный момент этот сон щелкнет своей кинокамерой, и на экране появится слово «Конец».