Я пересекла столовую, гнев разжигался у меня в груди. У меня не было времени на бредятину Девяностых. Я не могла позволить офицеру Майеру увидеть Каллума, подставляющего свою задницу под пинки другим ребутам.
— Шевелитесь, — сказала я, отталкивая в сторону несколько ребутов, чтобы добраться до центра толпы. Я слышала, как они отходили, когда заметили мое присутствие, многие из них бежали к своим столам при виде меня.
Я отпихнула Девяностого со своего пути и посмотрела вниз на то, о чем они все кричали.
Это был Каллум с маленьким ребутом. Тринадцать лет или около того. Мальчик обезумел, мотаясь и отчаянно пытаясь укусить Каллума. Он уже успел это сделать несколько раз, судя по окровавленным рукам Двадцать два.
Я не знала номера ребенка, но могла догадаться. Ниже-шестидесятый. И недавно получивший укол.
Каллум отчаянно пытался убежать, но толпа окружила его. Ребенок рванул и погрузил свои зубы в руку парня, отрывая кусок плоти.
Каллум отдернул руку с видом полного ужаса и замешательства. Его глаза метались по кругу и остановились на мне, его облегчение было заметно. Я не была уверена, что кто-либо когда-то был рад меня видеть.
— Эй! — закричала я.
Ребуты начали рассеиваться, и я схватила ребенка за рубашку, когда он снова набросился на Каллума. Я ударила его по лицу, жестко, и бросила на пол в сторону дверей. Охранники не собираются приходить за ним? Они просто оставят его здесь в таком состоянии?
Несколько Ниже-шестидесятых подошли к ребенку, поэтому я повернулась к Каллуму, опустившись на колени рядом с ним. Я открыла рот, чтобы накричать, потребовать, почему он не ударил слабого маленького ребенка, пытающего поглотить его, когда его руки обвились вокруг моей талии и он крепко обнял меня.
— Спасибо, — сказал он, его дыхание по-прежнему было тяжелым и испуганным.
Я застыла от этого душевного объятья. Было слишком комфортно. И я никак не могла вспомнить из-за чего хотела накричать на него.
— Извини, — сказал он, отстраняясь и прижимая свою руку к груди. — Я испачкал тебя кровью.
В столовой было слишком тихо. Все взоры были устремлены на нас, поэтому я понизила голос.
— Ты в порядке?
Подождите. Это не то, что я хотела сказать. Я собиралась накричать.
— Этот ребенок пытался съесть меня. — Он посмотрел вниз на свои руки. — Посмотри на это! Он ел меня!
На его руках были большие откусанные куски. Я сглотнула, пытаясь сдержать отвращение на своем лице.
Этот ребенок на самом деле откусил его плоть, как какое-то животное.
Что они делали с ними?
— Почему ты не дрался? — спросила я.
Мой голос прозвучал тверже, чем я себя чувствовала. Мне нужно, чтобы он успокоился, и лучше не волноваться о текущем эксперименте КРРЧ.
— Я…не знаю. Он всего лишь ребенок. И я был как-то сбит с толку всем его «съешь-меня» состоянием.
— Ты должен был драться.
— Они загнали меня в угол! — Он оглянулся мне за спину, прежде чем его голос снизился почти до шепота.
— К тому же, он того же возраста, что и мой младший брат.
— Он не твой брат.
— Я знаю, но все равно…
— Мне нужно, чтобы ты стал лучше, — сказала я.
— Тебя в самом деле не волнует, что он ел меня? — спросил он, снова хватаясь за руку.
— Заживет через минуту.
— Это совсем не главное. Я ранен.
— Мне нужно, чтобы ты стал лучше, — повторила я.
— Я…
Крик эхом разнесся по столовой, и я повернула голову, чтобы увидеть обезумевшего мальчика, бросающегося на охранника, который только что вошел через дверь. Это было не естественно, насколько высоко он мог подпрыгнуть, даже для ребута.
Его зубы впились в человеческую шею прежде, чем кто-либо успел среагировать, я схватила голову Каллума и толкнула ее вниз. Я слышала, как другие ребуты упали на пол. Загремели выстрелы.
Тело Каллума дернулось, когда оружие несколько раз выстрелило десятью или пятнадцатью пулями, прежде чем все стихло. Я оставалась внизу чуть дольше, пока не убедилась, что все кончено, затем медленно подняла голову. Мальчик и охранник были мертвы, хотя охранник, наверное, умер уже в тот момент, когда его горло было разорвано.
— Что… — Глаза Каллума были расширенными и испуганными. — Что с ним?
— Он сошел с ума, — сказала я.
Я не знала, как еще это объяснить. Я точно не могла сказать ему правду посреди столовой, где КРРЧ могли слышать каждое слово.
Он ничего не сказал, но его глаза метнулись в сторону стола Ниже-шестидесятых. Он явно уже что-то слышал об этом.
— Каллум.
Он повернулся ко мне. Выражение его лица было серьезным, но мне понравилось, как оно слегка смягчилось при виде меня. То, как он смотрел на меня, отличалось от того, как он смотрел на других.
— Мне нужно, чтобы ты стал лучше. Серьезно. Мне нужно, чтобы ты выполнял приказы и работал усерднее. Они не терпят бунтарства.
Я дернула голову в сторону мертвого ребута, и он сглотнул. Он все понял.
— Да?
— Да.
Эвер сидела на кровати, когда я вернулась в свою комнату до отбоя, все ее тело сотрясала дрожь. Ее глаза были пустыми, безнадежными, но она была собой. Дрожащей, печальной версией себя.
Я села на кровать, и она подняла голову, ее взгляд был резким и злым.
— Я мертва.
— Мы все мертвы, — сказала я, пытаясь улыбнуться.
Сухой смешок вырвался из ее горла, удивление пересекло ее лицо.
— Ты что, шутишь?
— Немного. Неудачная шутка.
— Мне понравилась. — Она сжала губы, подрыгивая своими ногами вверх и вниз, и у меня сложилось впечатление, что она пытается не заплакать. — Но на этот раз я действительно мертва. Они пока не убили меня, но я уже мертва.
Я открыла рот и снова его закрыла, оглядываясь вокруг. Люди, вероятно, записывали каждое слово, которое мы говорили.
— Ты не мертва, — сказала я очень мягко.
— Леви был мертв, — продолжала она. — До того, как он попытался растерзать Каллума. Он был мертв уже несколько дней. Он по-прежнему ходил, но в нем больше ничего не было. Это была просто обезумевшая оболочка. — Она схватила рукава своей рубашки, вытягивая их так сильно, что я подумала, что они могут порваться. — И когда он напал на Каллума, я поняла. Он так приятно пах. Как… — Ее лицо перекосилось, и она прошептала следующие слова. — Как мясо.
Меня затошнило, и я сосредоточилась на своих ногах, надеясь, что она не заметит моего дискомфорта
— Это пройдет. Возможно, это просто…
— Мне жаль, что я напала на тебя сегодня вечером, — сказала она. Она вскочила на ноги, сжала кулаки по бокам и прокричала следующие слова в нашу стеклянную стену. — НО ЭТО НЕ МОЯ ВИНА!
— Эвер! — Я нервно посмотрела на стекло.
— А им не все ли равно? — выплюнула она, сбросив одеяло с кровати, когда залезла на нее. — Они убили меня.
— Ты все еще здесь, — прошептала я.
— Едва ли.
Глава 14.
Эвер сунула палец в рот, запихивая болтающийся кусок говядины. Ее щеки раздулись из-за еды, а глаза были опущены, хотя она проспала всю ночь.
Я проигнорировала Сто двадцатых и села рядом с ней, как только вошла в столовую во время ланча и увидела, как много мяса было навалено на ее подносе.
— С тобой все в порядке? — спросил Каллум, откусывая сэндвич с арахисовым маслом.
Она проглотила кое-что из своей еды.
— Я обезумевшая оболочка.
Каллум посмотрел на меня в замешательстве, но я избегала его взгляда и ткнула вилкой свой ланч.
Я не могла ничего объяснить. Не тогда, когда офицер Майер следит за каждым моим шагом.
Эвер схватилась за стол, проглатывая последний кусок мяса. Она подняла глаза со своего пустого подноса с диким, невидящим взглядом.
Ее ноздри раздулись, когда она повернулась к Каллуму и оскалила зубы, испустив низкое рычание. Она схватила его за запястье, и он уронил сэндвич, вытаращив глаза, переводя взгляд с меня на нее.