— Что вы, Олимпиада Никоновна, я ведь просто так.
— Ты лучше скажи, зачем приехал и какого дядю разыскивал? — Олимпиада искоса взглянула на Сашу. — Я ведь тут всех от мала до велика знаю.
«Интересно, — подумал Саша. — Дядю выдумала Анна, а Никоновна спрашивает всерьез. Выходит, буфетчица ей не сказала про записку? Нужно как-то выпутаться».
— Ну, Никоновна, ты чисто прокурор, все тебе скажи… Давай-ка лучше карандаш и бумагу, я тебе свой адресок оставлю. Будешь в Иркутске, погостюешь. — И так же, как в чайной, написал адрес той самой Веры, за брата которой себя выдавал.
— Некогда мне по Иркутскам-то ездить, — вздохнула женщина. — Может, соберусь к пасхе, тогда загляну.
В тот же день к вечеру, правда, с меньшим комфортом, уже в кузове, на каких-то мешках, Саша вернулся в город и сразу позвонил Фомину.
— Приехал? Живой-здоровый! Ну, молодец! Иди домой, отдыхай.
— Мне бы, дядя Миша, зайти в свое переодеться.
— Приходи, буду ждать, — сразу же согласился Фомин.
Саша переодевался и рассказывал. Торопился, перескакивал с одного на другое. Фомин слушал молча, не перебивая, ни о чем не расспрашивая.
— Ладно, — решил он. — Отправляйся-ка домой. Утро вечера мудренее. — Но, видно, под конец не вытерпел: — Что же эта Анна, так одна и живет?
— Олимпиада сказала: «Одна, как монашка».
— Интересно. Ну, вот твой револьвер, удостоверение, иди, а я Ивана Ивановича подожду. Он о тебе спрашивал. Расскажу, как ты съездил.
РЕБУС ГРИШКИ МЕЖДУНАРОДНОГО
На следующий день Фомин и Дорохов с самого утра засели «рассуждать». Попов вчера опять напомнил Фомину, что предупредить преступление, задуманное Международным, их святая обязанность, что ему да и Фомину просто несдобровать, если соучастники Никитского, не дождавшись его, сами рискнут пойти на какое-то, очевидно, крупное дело.
Фомин с Сашкой начали по порядку.
— Сначала давай уточним, чем мы располагаем. — Михаил Николаевич достал из сейфа дело Никитского, свои заметки, полистал документы. — Вот телеграмма, с которой все и началось. «Стало известно, что вор-рецидивист Никитский по вызову с инструментами и оружием выехал в Иркутск. Намерен остановиться в одной из гостиниц. Предполагается, что соучастники подготавливают крупное преступление. Никитский был в Ленинграде, договаривался в обмен на золото приобрести иностранную валюту. Примите меры задержания рецидивиста, предупредите преступление. Исполнение доложите. Начальник уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР». Сдается мне, Никитский давно готовил это преступление. Но у него что-то не клеилось, — объяснил Фомин. — Когда мы его задержали, начальник звонил в Москву, и ему прямо сказали, что Никитский уехал на дело. Взяли мы его на второй день после приезда. Так? И я думаю, что за это время он ни с кем из дружков не встретился, потому что пистолеты и отмычки так и остались при нем.
— Похоже, дядя Миша, вы правы. А если в почтовых отделениях поискать ту телеграмму, что ему отправили?
— Как же ты будешь ее искать? Откуда послана, неизвестно. Когда и самое главное, на чей адрес — тоже не знаем. В уголовном розыске наркомата, если бы знали эти подробности, подсказали бы нам обязательно. Давай лучше подумаем, почему наш Григорий Павлович за сутки с лишним своих знакомых не нашел. Ну, скажем, в Иркутск он приехал в четыре часа дня. На извозчике весь город мог объездить, кого угодно отыскать, а потом и в гостиницу. Мы с тобой опоздали его встретить. Но нам же не было известно, когда он заявится.
Два года назад задерживал я Никитского после побега. Он тогда, как сохатый по тайге, по окраинам города носился: то в Рабочий поселок, то на Звездочку заявится, а схватили его на станции Иннокентьевской. Точно было известно: приехал он тогда в Иркутск с чемоданом, но куда его спрятал или кому передал, что было в том чемодане — так и не узнали. Проведал я сейчас те адреса, был на Звездочке. Похоже, на этот раз там он и не показывался.
— Дядя Миша, а может быть, он на прииск собрался?
— Зачем же ему тогда гостиница? С поезда — и на тракт. В попутную машину — и там. Меньше бы на глазах маячил. Впрочем, дай-ка сюда копию его записки. «Сижу в уголовке, но тут мне недолго маяться, — читал вслух Фомин. — Пришли жратву. Гадаю: кто меня продал? Не забывай мой совет. Узнай, где я буду отдыхать, пусть из дому привезут чистое белье и липовый чай. Не обижай без меня рыжую. Жениха ей нашел. До свидания». — Фомин отложил листок, прошелся по кабинету, остановился против Саши. Давай представим себя на месте Никитского и подумаем, как в каких случаях он мог бы поступить. Обсудим первую задачу. Почему, имея приятелей или соучастников в Иркутске, он шлет записку на прииск?