— Идем ко мне в комнату, поспим, только тихо, чтобы мать не разбудить. Она с дежурства, а утром подумаем, как жить дальше.
На следующий день Саша с трудом растолкал гостя. Спал Туесок, прикрывшись шинелью, на полу, на матрасе, что постлал ему в темноте хозяин. Спал крепко, посапывая, подложил обе руки под щеку, а проснувшись, вскочил, недоуменно озираясь.
— Ладно, иди умывайся, да будем решать, что нам с тобой делать, а заодно позавтракаем. Мать-то уже на работу ушла.
Пока Туесок умывался, Александр обдумывал, как ему поступить. Куда деть парня? Отправить его к Таське? Пожалуй, не стоит. В поселке или у нее на квартире Туеска задержит любой милиционер. А уж если местный участковый дознается, тогда все пропало. Докажи потом, что этот Леха бежал из самых лучших побуждений. Никто, пожалуй, не поверит. Да и не добраться Лешке к своей знакомой. На первом углу остановит патруль: «Ваши документы». Нет, так нельзя.
Взять с собой на работу? А вдруг начальство скажет: «Зачем нам отвечать за этого рецидивиста? Почему мы должны ему верить?»
Но нельзя же считать Туеска, которому и лет-то всего девятнадцать, безнадежным! Как же перевоспитывать, если не верить? Интересно, а сам-то он до конца верит Лешке?
Александр долил кипяток из чайника в кружку Туеску и пододвинул к нему блюдце с мелко наколотым сахаром. Заметил, как гость, прежде чем взять кусочек рафинада, отыскал самый крохотный и осторожно поддел его ложкой.
— Вот что, Леша. Я тут подумал, погадал и решил: оставайся у меня дома. Сиди и жди, когда вернусь. На улицу носа не показывай. А я пойду попробую искать ходы-выходы.
Дорохов знал, что намерение вора-рецидивиста Леонида Чипизубова, бежавшего из колонии, с тем чтобы попасть на фронт, осуществить не так-то просто, но всех сложностей, с которыми ему пришлось столкнуться, он и не представлял.
Военный комиссар города объяснил, что осужденные к условному наказанию призываются в армию в тех случаях, когда в приговоре суд специально оговаривает: «с отправкой на фронт», и что из исправительно-трудовых колоний с последующим призывом в армию досрочно освобождаются только по решению выездных судов. В разговоре с военкомом Дорохов даже и не упомянул о Чипизубове, заранее предполагая, что тот ответит.
В управлении Александр первым делом поинтересовался у дежурного, нет ли сведений о побегах из колоний, но тот полистал свои «талмуды» и только пожал плечами. Дорохов отобрал дела, по которым следовало посоветоваться, и направился в прокуратуру.
Заместитель прокурора, пожилой мужчина, постарше Сашиного отца, принял Дорохова доброжелательно.
— Ну что, сыщик, опять, наверное, с какой-нибудь каверзой пожаловал? Я тебя давно раскусил. Если дело гладкое, без сучка, без задоринки, то с ним является тот, у кого оно в производстве. Если приходит гроза разбойников и убийц, значит, жди какого-нибудь подвоха. Выкладывай, с чем пришел?
К удивлению прокурора, в делах не оказалось ни «сучков», ни «задоринок». По одному Александр доложил, как выполнено его, прокурорское, предписание, а по другому нужен был всего лишь небольшой совет.
— Все у тебя? — недоверчиво спросил прокурор.
— Если позволите, у меня еще один вопросик. Получил на днях письмо от одного своего «крестника», — схитрил Саша. — Пишет из колонии, что хочет бежать на фронт, совета спрашивает, а я не знаю, что ему и ответить.
— Ну чего тут сложного? Напиши, чтобы обратился к начальству, соберут на него все характеристики, представят на досрочное освобождение, приедет выездной суд, и отправится твой «крестник» воевать. — Прокурор пристально посмотрел на Дорохова и заметил, что тот замялся. — Вы, уважаемый Александр Дмитриевич, что-то темните, как выражаются ваши «крестники». Говорите, какие еще там сложности.
— Этот самый парнишка отбывает наказание третий раз.
— Ага, рецидивист, — обрадовался своей прозорливости прокурор. — Сколько же ему лет?
— Девятнадцать. Дали ему четыре года лишения свободы, половину уже отбыл.
— Тут случай особый. Нужно умное ходатайство.