Выбрать главу

В тот вечер все в убежище были необычно молчаливы. Может быть, потому, что отец рассказал о намерении немцев демонтировать и вывезти завод, о том, что они пока упаковывают сырье, а потом дойдет очередь и до станков, которые направят прямо в Германию… А может, молчали и потому, что не вернулась Дуцина мама или потому, что каждый думал о своем муже, сыне, отце, находившихся неизвестно где…

Только Тыква не преминул заметить, что станки эти и сырье будут в Германии в надежном месте.

— Еще бы, их у Гитлера и клещами не вырвешь, — неожиданно проворчал дядя Варьяш, никогда не вмешивавшийся в политику.

— Да, если вывезут, то пиши пропало… — добавил дядя Шефчик.

— Неслыханно! — возмущенно прошипел господин Теребеш и что-то сказал жене по-немецки.

И снова все умолкли.

Только члены группы, устроившись в угольной яме, шепотом обсуждали, как быть с Дуци. Сначала они хотели ее спрятать, если вернется обратно тот самый злой нилашист. Спрятать ее нетрудно, раз есть у них теперь конспиративная квартира, о которой не знает ни одна живая душа. Там Дуци может преспокойно жить. Правда, в каморке малость темновато, но Шефчики поклялись, что, если Дуци туда переедет, они непременно приволокут с чердака печку, будь она в сто раз тяжелее. Прокормить ее тоже проще простого: много ли надо такой маленькой девочке, как Дуци? Совсем чуточку. Если каждый припрячет свой завтрак, то ни о каком голоде не может быть и речи.

Тем временем мамы, сидевшие в подвале-прачечной, тоже не теряли время даром и решили поочередно заботиться о девочке, пока не вернется ее мама. Тетя Шефчик оказалась первой в этой необычной очереди. Когда налет кончился, она отвела Дуци домой, уложила ее на кровать, укрыла одеялом и, поцеловав на сон грядущий, потушила свет.

На третий день снова появился незнакомый нилашист. На нем красовались черная шапка с козырьком, черные сапоги, зеленая рубашка и пестрый, невиданной расцветки, галстук. Сзади, на брюках, топорщилась кожаная кобура. Разглаживая усы и страшно важничая, он вместе с Тыквой обошел весь двор. Было видно, что он несказанно гордится усами, похожими на две жирные мухи, которые невзначай уселись прямо у него под носом.

— Девчонку надо отдать родственникам, — злобно отчеканил он, уставившись на Габи.

Тыква что-то промямлил, а зеленорубашечник, замахав руками, загремел на весь двор:

— Если у нее нет родственников, сдайте ее в полицию. В конце концов, в такое трудное время, когда от налетов рушатся целые дома, нельзя предоставлять какой-то там девчонке целую квартиру.

Тыква угодливо кивал головой и подобострастно проводил зеленорубашечника до ворот. Тот щелкнул каблуками, выбросил вперед правую руку и гаркнул:

— Баторшаг![3]

И, четко печатая шаг, ушел.

К тому времени у Габи уже готов был точный план. Как только зеленорубашечник ушел, он тут же бросился к покосившемуся домику Шмыгалы, который уставился на улицу своим единственно уцелевшим окном на разрушенные дома и на изрытую воронками мостовую… Все стекла в остальных окнах выбило при бомбежке взрывной волной и теперь их заменяли доски. Габи трижды свистнул, в ответ доски раздвинулись, и в окне показался Шмыгало. Габи согнул указательный палец. Шмыгало тоже согнул указательный палец. Габи махнул рукой: дескать, выходи. Тот кивнул и тут же вышел вместе с сестренкой Милкой, прижимавшей к груди тряпочную куклу.

Габи и Шмыгало, склонив головы, несколько минут о чем- то взволнованно совещались, потом согнули указательные пальцы, и Габи побежал к себе домой, тогда как Шмыгало и Милка направились прямо к бабушке и сказали ей, что они немного погуляют.

С той минуты в доме Габи стали происходить странные вещи.

У Шефчиков исчезли большие ножницы, которые всегда лежали на швейной машине. Тетя Шефчик перевернула вверх дном всю квартиру, но ножниц так и не нашла, хотя в тот день к ним никто не приходил. Она побежала к Денешам, чтобы рассказать о таинственном случае, по мама Денеша встретила ее словами:

— Представьте себе, Шефчике, сегодня к нам наверняка наведывался вор. Вдруг исчезла фуражка сына, которую он надевал только по праздникам. Ума не приложу, как это могло произойти!

В это же самое время мама Габи никак не могла отыскать его рубашку. Габи давно уже вырос из нее, и мама собиралась вырезать заплату на штаны Габи. Но рубашка словно сквозь землю провалилась.

Позже тетя Шефчик обнаружила, что пропали не только ножницы, по и старые ботинки Янчи, а также и штаны Шани.

Мама близнецов перерыла из-за двух свечек весь кухонный шкаф, но и свечки исчезли так же бесследно, как ножницы, штаны, рубашка и фуражка.

Вскоре двор огласили частые удары пестика о рельс — жильцы приглашались на общий сбор. Когда все собрались, Тыква объявил, что завтра утром он сдаст Дуци компетентным властям. Габи хоть точно и не знал, что это за «компетентные власти», но догадывался, что ничего хорошего от них не жди.

— Нужно ее обязательно сдать, — разглагольствовал Тыква, — потому что завтра евреев начнут переселять в гетто. Впредь лица с желтыми звездами будут жить только в специально предназначенных для них домах. А раз так, значит, мы не можем держать у себя в доме лицо с желтой звездой.

Из этой тирады ребята узнали, что Дуци не только девочка, но «лицо», о чем до сих пор они и не подозревали. Услыхав подобные откровения из уст Тыквы, Габи ужасно обрадовался, так как все еще сомневался в возможности осуществления своего плана: ведь девочки такие капризные! Они то смеются, то плачут — попробуй-ка разберись с ними! А теперь, когда надо иметь дело с «лицом с желтой звездой» — как сказал господин Тыква, — то проделать задуманное будет в сто раз легче.

После своего публичного заявления господин Тыква отпустил слушателей, а в доме по-прежнему происходили весьма странные события.

На следующий день, рано утром, когда едва забрезжил рассвет, во дворе раздался свист. Дверь квартиры Шефчиков неслышно отворилась, и из нее гуськом выскользнули братья. Проходя мимо, они постучали в окно к Денешам, затем крадучись спустились вниз и исчезли под темной лестницей. Несколько секунд спустя через двор пробежали близнецы. Потом послышалось, будто откуда-то из-под земли донесся лай Пушка, а во дворе раздался голос Дюрики:

— Я тоже иду! Возьмите меня!

Затем все стихло.

В десять часов господин Тыква в сопровождении тети Чобан, которая в тот день должна была ухаживать за Дуци, появился у Комлошей, чтобы сдать «лицо с желтой звездой» компетентным властям.

Они постучали в дверь. Ответа не последовало. Позвонили: такой же результат. Тогда они принялись изо всех сил колотить в дверь, но и на их грохот никто не отозвался. На всякий случай Тыква прильнул к замочной скважине и установил, что ключ вставлен в замок изнутри. Тут тетя Чобан всплеснула руками и запричитала:

— Ой-ой, бедняжечка! Она, наверно, покончила с собой от страха!

Тетя Шефчик, забыв про обед, окликнула тетю Чобан и спросила, что там случилось. Тетя Чобан прокричала, что бедняжка Дуци наложила на себя руки, так как этот бездушный злодей, то есть господин Тыква, замышлял против нее подлое преступление. На крик вышла из дверей тетя Варьяш, выглянула из окна мама Габи, на миг остановилась во дворе даже прислуга доктора Шербана, которая возвращалась с рынка с пустой кошелкой и была до предела разгневана тем, что со вчерашнего дня все продукты несказанно подорожали. И все они дружно принялись ругать на все лады господина Тыкву, который загубил жизнь невинной малютки.

Тыква втянул голову в плечи, как собака в дождливую погоду, но от двери Комлошей все же не ушел. Наконец ему удалось установить, что одно окно не заперто, а только закрыто. Тогда он распахнул его и елейным голосом протянул:

— Иди сюда, деточка, не бойся! Это я — дядя Рендек.

— Можете звать ее хоть до светопреставления, детоубийца! — наперебой заорали во дворе. — Ишь распелся: «деточка», «дядя Рендек», а еще вчера она была «лицом»! Ну погодите, падет грех на вашу душу за эту безвинно загубленную жизнь!

вернуться

3

Приветствие нилашистов