Ребята мчались на палках по двору, подгоняя своих коней короткими палочками. Котя, с нахмуренным лицом, закусив губы, скакал молча. Митя мчался, в упоении закинув голову, и издавал отчаянные визги. Вова, поглядывая на него, прыгал и тоже визжал.
Галя поскакала следом за Вовой. Она скакала сосредоточенно и серьезно, падала, поднималась и мчалась дальше.
Вова заехал в густую полынь за водовозного бочкою и прыгал, высоко загребая ногами. Галя запуталась в полынных кустах, бросила палку и равнодушно сказала:
– Не хоцет!
Вова перестал прыгать, в раздумье оглянулся и подтянул штаны; потом полез за пазуху и достал четыре стручка гороху. Галя потянулась к нему и озабоченно спросила:
– Что?
Вова поджал губы, показал стручки и снова зажал их в кулак, Галя просияла и умильно уставилась на Вовин кулак.
– Гауошек!
Вова раскусил стручок и, глядя вдаль мимо Гали, стал выбирать зубами горошины. Галя серьезно и вразумительно сказала:
– Дай!
Вова мигнул и продолжал есть, глядя на бочку, Галя внимательно смотрела ему в рот.
– Дай… анну (одну)!
Вова вздохнул. Галя настойчиво и вразумительно повторяла, как будто гипнотизируя Вову:
– Да-ай!
Вова помолчал, поднял брови и протянул Гале стручок. Галя стала его грызть, а Вова поскакал через полынь к ограде.
Няня позвала Митю и Галю есть котлетку. Они пошли к крыльцу, и теперь Котя с Вовой внимательно смотрели им вслед. Митя и Галя с важными лицами прошли мимо.
Когда дети поели, няня вышла с ними в сад. На ковре, под липами, сидела нянька управляющего, Гашка, босая девка в красном платочке; на руках она держала Шуру, двухмесячную дочь управляющего. Шура агукала, разинув рот, пускала слюни и таращила на кусты удивительно жизнерадостные и глупые глаза. В руках она держала «тим-там», – бронзовую веточку, увешанную звоночками. Няня сказала:
– Гаша, пригляди за ребятами, я пойду чайку попью.
И ушла. Шура изумленно испустила: «Ааа!» – уронила звонки на ковер и стала запихивать в рот кулак.
Митя поднял звонки и помчался на палочке в глубину сада, звеня над головой звонками. Другие за ним следом, Гашка крикнула вслед:
– Куда бежите?! Погодите, вот вам старики зададут!
Галя споткнулась о выступ корня на дорожке и упала вместе с палкою. Не поднимаясь, она искоса взглянула на Гашку и сказала:
– Я апаль!
Гашка насмешливо передразнила:
– «Апаль»!.. Упала, так подымись!
Галя помолчала, продолжая лежать животом на дорожке, и настойчиво повторила:
– Я апаль!
Гашка засмеялась.
– «Апа-а-аль!»
Галя скосила лицо и собралась плакать, но спереди донесся веселый визг Мити. Галя поднялась и поскакала.
Добрались до самого конца сада. Выло тихо, солнце садилось за далекие березы. В вишнях звенела мошкара, стручки акации с легким треском лопались, и зерна сыпались на землю. Вдруг в зеленой чаще вишенника глухо зашумело и затрещало. Вова робко сказал:
– Старики!
Ребята насторожились. Галя тихо повторила:
– Талики!
В кустах что-то продолжало ворочаться, все ближе верхи смородины закачались. Ребята стояли неподвижно. На минуту шум смолк, стало тихо, только в смородине трещали кузнечики. Потом опять зашумело в кустах.
Вдруг Котя громко крикнул:
– Эй, какой там? Выходи!
Крикнул – и вдруг стал храбрым. Решительно сделал шаг вперед, размахнул кнутиком и повторил:
– Какой там, эй?
Тогда и все другие почувствовали смелость. Стало весело и жутко. Митя взмахнул звоночками и тоже крикнул:
– Какой там, эй?
А Котя пригрозил грубым, страшным голосом, как у дворника Ермолая:
– Вот я тебе кнутовищем по лобу закачу!
В зеленой чаще зашуршало ближе. Ребята попятились и замолчали. Вдруг Галя подалась вперед, топнула ногой и крикнула:
– Какой там, эй?
Ветки смородины закачались, и из кустов, равнодушно помахивая хвостом, вышел Цыган.
– Цыганка!
Ребята радостно засмеялись. Цыган живее помахал хвостом и лениво подошел. Ребята поскакали на палочках к дому.
Солнце село. На заросший муравкою двор въезжали из ворот работники с сохами. Из темневшей чащи сада потянуло росой, в фундаменте дома задумчиво трещал сверчок; на деревне блеяли овцы.
На крылечко флигеля вышла жена управляющего.
– Котька! Вовка! Где вы пропадаете? Домой скорей, ужинать!
Котя и Вова пошли к флигелю. Митя и Галя гарцевали вокруг них на палках и подвигались вместе с ними. Чем ближе к флигелю, тем холоднее и враждебнее становились лица Коти и Вовы. На дворе Котя дружил с Митей, а Вова с Галей, но тут, около их флигеля, Котя с Вовой чувствовали себя в одном лагере против Мити и Гали.