Пока Левка и Сун готовили обед, старики сидели в кубрике и о чем-то тихо совещались.
После обеда Левка протянул дедушке листок бумаги, вырванный из тетрадки.
— Читай, — сказал Левка и отвернулся, стараясь не выдать своего волнения.
Лука Лукич прочитал вслух:
— «Для того чтобы бороться за все хорошее, примите нас, Льва Острякова и Суна Чун-хуа, в молодежный союз. Мы даем вам слово и клянемся, что выполним все, что потребуется для революции, а когда вырастем, будем большевиками. Лев Остряков, Сун Чун-хуа». — Лука Лукич крякнул, задумался и, наконец, сказал: — Не уполномочены мы на такие дела! Вот вернутся наши, тогда и вступите. Как ты, Максим, думаешь?
— Да, дело-то, брат, занозистое получается. Пожалуй, что помочь мы ребятам не сможем… Да и возраст у них еще…
— Как не можете? Ведь вы же большевики! — перебил старика Левка.
Старики переглянулись.
— Разве молодежную ячейку при «Орле» организовать? Да только видишь, что Максим говорит: малы вы больно… — улыбнулся Лука Лукич.
— Малы! — обиделся Левка.
— А раз взрослый, то по пустякам губы не дуй. Должен отстаивать свои права.
— И буду отстаивать!
— Тогда ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы организовать на «Орле» молодежную ячейку, прошу поднять руки.
К потолку кубрика поднялись две большие руки с узловатыми, заскорузлыми пальцами и две маленькие, покрытые царапинами, в серебряных блестках рыбьей чешуи.
— Единогласно! — торжественно произнес Лука Лукич и стал бережно свертывать заявление.
«ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК»
Вот уже несколько недель, как Коля Воробьев работал в порту. Работа для него была не в диковинку. В летние каникулы он никогда не упускал случая заработать несколько рублей и отдать их Наташе в хозяйство. Коля любил эти веселые дни, когда он, как большой, накладывал на веревочные сетки лебедок цибики чая, ловко зашивал мешки, доверху насыпанные солью, грузил уголь в трюмы океанских кораблей. Проходили три-четыре дня, артель мальчишек получала расчет и устраивала «пир» у мороженщика возле портовых ворот. Каждый съедал по чайному стакану сливочного мороженого, запивая его шипучим лимонадом. А какое гордое чувство радости охватывало Колю, когда он возвращался домой, позвякивая в кармане серебром и строя планы на завтрашний день!
Что может быть лучше завтрашнего дня, который весь, целиком, до самой последней секунды принадлежит тебе!
Однажды, бродя по порту, Коля зашел в «сарай» — так называли клуб скаутов. Клуб помещался в торговом порту в одном из больших складов, покрытых волнистым оцинкованным железом. Здесь почти каждый день показывали картины или про американских пастухов-ковбоев, или про бандитов и сыщиков.
Коле очень нравилось, что ковбои, бандиты, сыщики беспрерывно стреляли друг в друга, скакали на лошадях, прыгали через пропасти или с одной крыши небоскреба на другую. В клубе после кино играли в настольный теннис — пинг-понг, в кегли, боксировали. На кегли и пинг-понг Коля смотрел с явным презрением, как на девчачью забаву, но бокс его явно заинтересовал. Почти все скауты занимались боксом. Для спорта в клубе была отведена добрая половина склада. Тут находился настоящий ринг — площадка для драки, огороженная канатами, где почти каждую неделю устраивались состязания. Здесь же ежедневно происходили «дуэли», которыми решались все споры между скаутами.
— На ринг! — раздавался чей-нибудь голос.
— На ринг! — принимал вызов другой.
И вот два скаута натягивали перчатки, ныряли под веревки, за ними лез судья, вокруг собирались зрители, и начиналась «дуэль». Скауты тузили друг друга до тех пор, пока кому-нибудь из них не присуждалась победа.
Когда Коля впервые вошел в скаутский клуб, его заинтересовали какие-то странные хлопки, глухие удары, звон пружин и шарканье ног, доносившееся из дальнего угла склада. Коля пошел узнать, что там происходит, и остановился, пораженный необыкновенным зрелищем. Около двух десятков скаутов в одних трусах, в огромных черных рукавицах с величайшим старанием тузили какие-то кожаные мешки, подвешенные к стропилам, били по мячам, то совершенно круглым, то похожим на грушу. Человек пять скаутов прыгали через веревочку. Еще больше его удивили два других скаута. Один из них с величайшим старанием пытался нанести удар рукой, тоже в рукавице, по маленькому шарику, который болтался перед ним на веревочке, а второй скакал перед треснутым зеркалом и махал кулаками.
Коля остановил проходившего мимо скаута и спросил:
— Что это они, может, того? — И Коля покрутил пальцем у виска.
— Как того, что того? — скороговоркой ответил скаут, щуря близорукие глаза.
— В голове у них не в порядке, что ли? Может, они больные?
— Здесь все здоровые. Про кого ты спрашиваешь? — снова не понял скаут.
— Да разве здоровый человек будет таким делом заниматься? Если драться охота, то взяли бы да и подрались!
— Они тренируются, учатся драться.
Коля пожал плечами.
— Учатся драться? Да разве драке надо учиться? Что это, арифметика, что ли?
— Бокс, брат, почище арифметики, — покровительственно произнес скаут. — Если не умеешь боксировать, то тебя так разукрасят, что родные не узнают,
— скаут окинул Колю с головы до ног уничтожающим взглядом и пошел дальше.
— Меня? Много вы меня разукрашивали! Забыли, как мы вас разукрасили? — сказал ему Коля вслед, но скаут даже не оглянулся: Коля был для него таким невежественным человеком, на которого не стоило обращать внимания.
И вот однажды Коле пришлось-таки надеть боксерские перчатки. Случилось это в воскресенье. Коля пришел в клуб очень рано. В пустом складе звонко раздавались удары ракеток о целлулоидный мячик игроков в пинг-понг да шлепки какого-то заядлого боксера, который тренировался, ударяя по кожаному мячу. Коля покрутился на турнике и подошел к рингу, где долговязый скаут «дрался с тенью». Коля остановился, наблюдая, как скаут наносил удары в воздух, по-птичьи прыгал на одном месте, хрипел, изображая страшную ярость.
— Сильней, сильней его! — подзадорил Коля.
Боксер остановился. Смерив Колю презрительным взглядом, он сказал с явным вызовом:
— Эх ты, кляча!
— Сам кляча!
— Что?
Коля повторил громче:
— Кляча, говорю! Слышал теперь?
— На ринг! — зловеще произнес боксер.
— Думаешь, испугаюсь?
— Перчатки висят на столбе. Я жду!
Коля решительно направился к столбу. Подбежали с ракетками в руках игроки в пинг-понг. Они со смехом надели на Колю перчатки, перемигиваясь друг с другом.
Один из игроков в пинг-понг, юркий скаут с насмешливыми глазами, вызвался быть судьей. Начался бой. На первой же минуте боя Коля понял, что его противник очень слабый боец. Два раза Коля бросил его на веревки ринга, а когда разбил ему нос, то сказал, опуская руки:
— С тобой неинтересно! Дерешься, как курица! — И стал зубами снимать перчатку.
Долговязый молчал, тяжело дыша.
— Постой, не снимай перчатки, — остановил Колю судья. — У меня есть для тебя настоящий партнер. Эй, Гольденштедт, хочешь доставить удовольствие знаменитому боксеру?
Скаут, молотивший кожаный мяч, прекратил свое занятие.
— А что же Попка не займется по-настоящему своим партнером? — спросил он.
— Попка сегодня не в форме.
— Да, я сегодня не в форме! — подтвердил долговязый.
К рингу подошел лопоухий в боксерских перчатках.
— Что смотришь? — сказал он Коле с вызовом. — Не узнал?
— Узнал! Это тебе да еще одному очкастому Левка здорово тогда насовал!
Лопоухий покраснел.
— Ну, эту легенду тебе, наверное, бабушка рассказывала, — сказал он, пролезая под веревку ринга.
— Сам видел, — соврал Коля.