— Поставить обратно?
— Это надо сберечь… Дай-ка сюда. Реликвия студенческих лет, вон — даже почерк мальчишеский, не устоявшийся… Надо сберечь. Ему будет приятно.
Марковна, рдея жарким кухонным румянцем, опять просунулась в двери:
— Не натешились? Седьмой час на дворе!
— Ну и что?
— А телевизор-то?
— Отцы-святители!.. — Кирилл Осипович метнулся в угол, щелкнул рукояткой громадного плоского телевизора, стоявшего на пластмассовых копытцах. — Марковна, садитесь ближе! Садитесь!..
— Да у меня — пирог!
— Сгори он до основания, ваш пирог! Садитесь, больше такого не увидите! И ты, парень, бросай раскопки! Садись тоже!
Подпрыгнув, Кирилл Осипович вскарабкался с ногами на диван, уселся, не выпуская из рук растрепанного учебника. Телевизионный экран замерцал, наливаясь жидким светом; возникло изображение какого-то чистенького пароходика, ползущего по реке. Потом замелькали улыбки пассажиров, женские прически, раздуваемые ветром.
— Это еще не то! — сказал Кирилл Осипович. — Это так. Дежурные пустяки с музыкой. Я успею все рассказать.
— Звук не включили! — забеспокоилась Марковна, усаживаясь на стул около дверей.
— Не надо звука! Что вы услышите? «Автокран инженера Еромицкого успешно выдержал испытания»?.. Я расскажу сам. В телевизоре не объявят главного! Мальчик, взгляни в окно — видишь, башенные краны торчат? Они везде торчат. Про них песенки распевают, их на картинках рисуют. А это — безобразие! Это вчерашний день строительства!
— Уже показывают, показывают! — всполошилась Марковна.
— Это чепуха! Не то! Понимаешь, мальчик, эти башенные краны неповоротливы и неудобны. Перетащи-ка эту осадную башню на новое место! Ее разбирают, снова собирают, для нее рельсы укладывают, как для паровоза! Чудовищные неудобства! А теперь — вот уже начинается, начинается!.. — смотрите, что сделал Левушка!
На экране сменилась картинка. По осенней дороге ехал сутулый грузовичок; на его спине покачивалась тонкая стрела, похожая на удилище.
Грузовичок был копией той модели, что стояла здесь, в кабинете, на книжной полке.
— А самого-то Левушку покажут? — растроганно спросила Марковна.
— Вы опять с ерундой!! Он не артист, показывают плод его мысли! Вот, сравнивайте: нужны этой машине рельсы? Или хотя бы асфальт? Вы не успеете моргнуть, как она будет готова к работе! Пожалуйста!..
Грузовичок свернул с дороги; переваливаясь, поматывая стрелой, покатил к стройплощадке. Там виднелся недостроенный каркас — пустые клеточки этажей взмывали высоко в поднебесье.
— Небоскреб какой-то… — сказала Марковна.
— Экспериментальная стройка!
— Я таких и не видела…
— Смотрите, начинается главное!.. Эта машинка способна поднять груженый железнодорожный вагон! Вот на такую высоту!.. Левушка их строит не первый год, вы знаете; каждая новая модель была лучше прежних, но вот эта, последняя, просто чудо какое-то! Испытываешь наслаждение от ее работы!
Теперь и вправду интересно было смотреть на экран. Грузовичок задрал вверх стрелу, которая, всем на удивление, дотянулась до самого верхнего этажа. И вот, подцепленная крюком, поплыла ввысь бетонная стена с квадратным окошечком посредине. Она уплывала невесомо, стремительно и, когда очутилась наверху, сделалась совсем маленькой, а окно превратилось в дырочку, проколотую булавкой.
Было непостижимо, почему сутулый грузовичок не переворачивается, почему не гнется, не обломится изящная тоненькая стрела.
Наблюдая за этими цирковыми фокусами, ни Жека, ни Марковна своевременно не заметили, что Кирилл Осипович умолк. А был самый подходящий момент для восторгов. Грузовичок раззадорился: поднял сразу две стенки. Затем крупно показали сосредоточенного шофера, выжимающего рычаги. Шофер глянул в кадр, обмороженно улыбнулся… И вдруг все исчезло. Из серенького туманца возникли девицы в макси-сарафанах и повели, повели хоровод…
— Это чего же… и все?! — оскорбленно привстала Марковна.
Ей никто не ответил. Бесшумно крутились девицы, развевая подолами.
Жека, спохватясь, оглянулся на Кирилла Осиповича. Тот, сгорбленный и от этого еще более маленький, перекидывал слипающиеся страницы учебника, словно забыв о телевизоре. Шевелил губами, пытался разобрать какие-то пометки на полях.
— Как это могло произойти? — внезапно спросил он жестким, неприятным голосом. — Этого быть не может!..
— А они оборвали!.. — объяснила взволнованная Марковна.
— Что оборвали?