После такого внушения мы поклялись, что не будем варварами, и стали выпрашивать афиши у расклейщиков.
С Игнатом Дмитриевичем Юрий Михеевич был в приятельских отношениях. Бывший слесарь рассказывал ему о народных обычаях, праздничных гуляньях, плясках, кулачных боях, до которых, по-видимому, в далекой молодости был большой охотник. Некоторые его истории Юрий Михеевич даже записывал в особую толстую тетрадь. Поэтому, когда мы сейчас во главе с Игнатом Дмитриевичем появились в подвале, старый актер захлопал от восторга в ладоши.
— Вот сюрприз так сюрприз, — радостно восклицал он, подставляя Игнату Дмитриевичу видавшее виды кресло. — Вот праздник так праздник! Садитесь, друг Игнат Дмитриевич, садитесь, а то вам в моих светлейших хоромах сгибаться приходится…
Игнат Дмитриевич действительно подпирал своей львиной головой потолок и рядом с маленьким сухоньким Юрием Михеевичем казался сказочным великаном.
Когда мы все разместились, Юрий Михеевич спросил:
— Чай будем пить? У меня, друзья, самовар вскипел.
Тереха, большой любитель чаевничать, нерешительно посмотрел на брата.
— По стакану, кажись, еще можно, — почесав затылок, согласился тот.
Я осмотрелся. Все здесь выглядело так же, как и раньше. На стенах висели пожелтевшие фотографии и различные театральные афиши тридцатилетней давности, на которых можно было отыскать и псевдоним Юрия Михеевича (на сцене он играл не под настоящей фамилией, а под псевдонимом Походников). Вот около двери прибита афиша театра, гастролировавшего до революции на Ирбитской ярмарке, и в ней мелким шрифтом сообщалось, что роль смотрителя училищ Луки Лукича Хлопова в гоголевском «Ревизоре» исполняет «господин Походников».
Пока я все это рассматривал, Тереха принес из сеней кипящий самовар.
— Самые полные стаканы почетным гостям с Северного! — торжественно провозгласил Юрий Михеевич и добавил: — Эх, угощу я вас, друзья, таким чаем, что язык проглотите! Рецепт его составлен мною!
— А чай у вас, Юрий Михеевич, и впрямь аппетитный, — изрек Игнат Дмитриевич, отхлебнув несколько глотков. — Никола, зять, этак баско не приготовит.
— Такого чайку можно и целый самовар испробовать, — добавил Тереха.
— Спасибо, друзья, спасибо! — ответил Юрий Михеевич, порозовев от похвалы. — Но учтите, угощаю вас не даром. Историй мне новых давайте, историй, бывальщин старинных… Вы, Игнат Дмитриевич, про Санниковых много знаете… Помните, про самого Семена Потаповича обещали рассказать…
Я не помнил, чтобы Игната Дмитриевича требовалось упрашивать. Вот и теперь старик погладил бороду и, откашлявшись, начал:
— Санников-то, Семен Потапович, он и городской фабрикой, и Северным заводом владел. Под Ревдой еще рудники потом купил. Миллионщик был, кошкин сын, одним словом. А я годков пятьдесят тому назад молодым слесаренком был, но ловким, смекалистым… Эх, и нынче бы еще работал на заводе, хоть он и в чертову концессию сдан — сила-то у меня имеется. Да легкие подвели. Врачи приказали в отставку выходить. Ну а в двадцать лет легкие мои растягивались, как меха кузнечные… Да не бойтесь, история не про болезнь, а про любовь…
Игнат Дмитриевич, почему-то строго взглянув на Тереху, продолжал. Оказывается, у Санникова, недалеко от Северного завода, на берегу лесного озера, была выстроена дача.
И однажды летом на даче случилась беда. В престольный праздник, Семенов день, Санников хватил хмельного сверх положенной нормы. А наутро ему срочно потребовалось достать из тайника важную бумагу. Он как ни в чем не бывало полез в карман сюртука за ключом, но ключа там не оказалось. Вот тут-то и выяснилось, что вечером пьяный Санников, куражась, выбросил ключ в озеро.
Без ключа тайник не открывался. Санников бушевал и ругался до тех пор, пока сторож не надоумил позвать Игната-слесаря с Северного, мастера на все руки. За Игнатом Дмитриевичем срочно снарядили экипаж самого хозяина.
Хотя английский замок и был с преогромными хитростями, звание уральского мастерового молодой слесарь не посрамил. Довольный Санников, все еще не пришедший в себя после пьянки, милостиво пожал «спасителю» руку и выдал целковый «на водку». Игната Дмитриевича все эти хозяйские почести не тронули, но покидал он дачу как во сне. Дело в том, что, пока парень возился в комнате около тайника, присматривался да примеривался к английскому замку, в комнату вошла старшая дочь хозяина.
— И почему, побей меня бог, не ведаю, — рассказывал Игнат Дмитриевич, — но оробел я страшно. Еле-еле ящик открыл. Ну до чего эта Катенька Санникова красавицей мне показалась! Брови черные, косы змеиные, глаза описанию не поддаются…