Посмотреть премьеру Студии революционного спектакля пришли по приглашению Глеба и Игнат Дмитриевич с Терехой, приехавшие утром с Северного завода, чтобы поздравить своих родственников с годовщиной Октября. Были на спектакле и Валька с матерью, и наши родители, и учителя. Звали мы и Вадима, но для конной милиции никаких праздников не существовало. Весь день восьмого ноября Вадим патрулировал по городу.
— Думал ли я, побей меня бог, в молодые годы, — сказал вечером Глебу Игнат Дмитриевич, смахивая с ресниц слезы, — что на той самой сцене, которая для потехи хозяев мастерилась, мой внук станет представления давать.
XVII
С фасадов домов и с заборов поснимали флаги, портреты, лозунги, разноцветные лампочки, и снова потекли трудовые будни. Прекратились на время занятия в Студии революционного спектакля: Юрий Михеевич спешно подыскивал новые пьесы и целые вечера сидел в публичной библиотеке имени Белинского.
В свободные часы мы пропадали теперь на городском пруду. Там вскоре после праздников Уралпрофсовет открыл каток. У Глеба, у Герты и у меня имелись простенькие коньки «снегурочки», у Бориса — чуть получше: «нурмис». Сынки и дочки нэпачей катались только на дорогих коньках «английский спорт», но мы им не завидовали. Мы держались на льду гораздо лучше.
В теплушке, вернее, в холодушке, где помещались раздевалка катка и буфет, друг Левки Гринева, Денисов, как-то стал угощать нас ирисками.
— Берите, дружки, не стесняйтесь! — ласково говорил он. — Скоро я тоже попаду в пролетарии… Папашка мой собирается прикрывать свою галантерею. Считает, что, если вовремя ее не ликвидировать самому, государственные магазины все одно по миру пустят. Умные головы появились в государственных магазинах. Надоело отцу с ними конкурировать.
— А куда же у тебя, Денисов, папа служить поступит? — наивно спросил Борис.
— В артель кооперативную собирается.
— А возьмут ли? — усмехнулся Глеб.
— Проситься будет. Вот так… Он жизнь торговую с детства знает. Кооперации его опыт пригодится.
— Там опыт пройдох не нужен! — отрезал Глеб. — Там все на честных началах. Двигаемся, пестери, на круг…
В тот день было воскресенье, и в застекленной будке, над теплушкой, играл духовой оркестр пожарных, народу на катке собралось видимо-невидимо.
Глеб понесся вперед в паре с Гертой, а вслед за ним мы с Борисом. Нас обогнал высокий плечистый конькобежец, обвязанный чуть ли не до глаз длинным шерстяным шарфом. Рядом с ним на «нурмисе» легко рассекала лед стройная черненькая девушка с завитой челкой. Наверно, высокий конькобежец специально прятал свое лицо, чтобы не быть узнанным. Но я сразу отгадал, кто это.
Я взглянул на Бориса: показать ему или нет таинственного конькобежца? Но, вспомнив, как меня разнесли осенью за посещение дома ксендза Владислава, решил, что показывать не стоит. Пусть католический священник развлекается, и пусть пани Эвелина охает, если услышит про забавы своего подопечного. А может, догнать Глеба и Герту, отозвать Герту в сторонку и кивнуть на ксендза? Но как быть с Глебом?
«Ладно! — подумал я. — Леший с ним! Пусть ксендз катается, пока свои же католики не отошлют его назад, в Польшу. А партнерша-то у ксендза симпатичная… Но наша Герта лучше…»
На другой день, утром, Глеб сообщил мне сногсшибательную новость, и я сразу позабыл и про ксендза, и про его партнершу: забастовали рабочие Северного завода, да забастовали не одни. К ним присоединились и шахтеры с копей «Ключи» и «Бурсунка», которые в свое время тоже были сданы в концессию.
— Дедушка с Терехой приехали, — рассказывал Глеб. — После школы зайдем к нам, все подробно выспросим…
Однако выспрашивать нам особенно ничего не пришлось. Игнат Дмитриевич готов был толковать про забастовку хоть весь вечер. До обеда они с Терехой ходили в Уралпрофсовет по различным заводским делам и договорились там о полной поддержке и помощи со стороны профсоюзов и даже послали спешной почтой какое-то важное письмо в Москву…
Оказывается, перед самым праздником Октябрьской годовщины по Северному заводу поползли упорные слухи, что и в эту зиму концессия не собирается выдавать новой спецодежды.
— Пусть откупаются деньгами, — говорили рабочие. — Мы на деньги в городе достанем что нужно.
И когда Самсон Николаевич спросил управляющего, будет или не будет спецодежда, тот, пожав плечами, улыбаясь, ответил: