— Недавно, понимаете, Рюхов на нашем заводе очутился, — говорил Самсон Николаевич. — Профсоюзного билета у него нет, на учете в завкоме не состоит…
За разговорами мы не заметили, как дошли до самого большого на Северном цеха.
— Здесь уже ваши декорации и костюмы и сцена такая сколочена, побей меня бог, — доложил Игнат Дмитриевич, — что старому хозяину Семену Потапычу Санникову не снилось во веки веков! Холода не бойтесь: ночью цех специально обогревали.
Перед входом стояли с красными повязками на руках пикетчики от стачечного комитета. У одного из них за плечами виднелась берданка.
— На всякий пожарный случай, — шепнул мне Тереха, заметив, что я с любопытством разглядываю этих людей.
— Пожалуйста, — сказал Самсон Николаевич, шагнув вперед и открыв калитку в огромных, обитых железом воротах.
Цех поразил нас и величиной, и кажущейся пустотой. Без рабочих с одними лишь станками он выглядел необжитым и неуютным. Зато сцена, сделанная в его последнем пролете, нам понравилась. Смастерили ее добротно, даже суфлерской будки не забыли.
— Не медлить! Не медлить! Начнем готовиться! — торопливо захлопал в ладоши Юрий Михеевич. — Ответственные за декорации первой картины — на сцену! Ответственные за костюмы — к узлам! Игнат Дмитриевич, вы обещали молотки и гвозди.
— Все будет, Юрий Михеевич, все будет! — тряхнул седыми кудрями Игнат Дмитриевич и по-военному повернулся к брату. — Тереха, тащи инструмент!
Работа закипела: устанавливали декорации, готовили костюмы, проверяли и пересчитывали бутафорию, а Борис и Петя Петрин пробовали гармошку.
Галина Михайловна помогала расправлять и разглаживать цветные украинские ленты Герте и Лиде Русиной.
Юрий Михеевич, пристроившись на большой чугунной плите, расчесывал специальным деревянным гребнем парики. Мы с Леней, Глебом и Самсоном Николаевичем закрепляли на авансцене[20] фанерные стенки деревенской избы, в которой должны были жить со своим отцом «красные дьяволята».
— Мы, понимаете, народ обычно в школе собираем для всяких торжеств, — говорил между делом Самсон Николаевич, — но школа мала, а желающих смотреть сегодня спектакль много.
— А на чем, товарищ председатель завкома, зрители сидеть будут? — осторожно спросил Леня, оглядываясь по сторонам. — На станках?
— Ну да! — хитро усмехнулся Самсон Николаевич. — Шутите? На стульях, на табуретках, на скамейках, разумеется… Объявлено заранее: каждый сам себе сиденье приносит, без сидений вход строго запрещен.
— Самсон! — раздался незнакомый голос.
Мы обернулись.
Около сцены в аккуратно пригнанной шинели без петлиц и в красноармейском шлеме с зеленой звездой пограничника стоял человек среднего роста.
— Ершов, председатель стачечного комитета, — успел нам шепнуть Самсон Николаевич.
— Здравствуйте, горожане, — произнес Ершов и легко запрыгнул к нам на авансцену. — Извините, что не встретил на станции, с делами закрутился… Самсон, хочу тебе кое-что забавное рассказать.
Самсон Николаевич и председатель стачечного комитета отошли немного в сторону, но все, о чем они говорили, нам хорошо было слышно. Видимо, ни тот ни другой и не собирались делать из этого разговора тайны.
Оказалось, что Ершова недавно разыскал сам управляющий Альберт Яковлевич и, приятно улыбаясь, заявил:
— Господин председатель стачечного комитета, а не разрешите ли вы мне поприсутствовать на спектакле юных гастролеров? Мне о них приходилось уже слышать.
Ершов подумал немного и, чуть усмехнувшись, ответил:
— Надеюсь, мои товарищи возражать не станут. Присутствуйте.
Альберт Яковлевич поблагодарил его кивком и, небрежно поигрывая кожаными перчатками, сказал с едва заметной иронией:
— По вашим глазам, господин председатель стачечного комитета, можно подумать, что вы находитесь сейчас в полном неведении. Но заводоуправление трудно провести…
— Как так? — переспросил Ершов.
— Стачечным комитетом, — тоном, не допускающим возражений, продолжал управляющий, — подкуплен один из служащих акционерного общества, господин председатель. Надеюсь, вам знакома личность господина Рюхова? Сколько вы ему заплатили?
Ершов рассмеялся и, забыв про всякое приличие, выпалил: — Нужен мне и моим товарищам Рюхов, как прошлогодний снег!
Альберт Яковлевич злобно улыбнулся и прошипел в ответ:
— Наверное, нужен, господин председатель стачечного комитета, если он по вашей указке только что носился по поселку и дико вопил: «Конец концессии! Эти актеры принесут концессии погибель! Гибель, гибель концессии!!» Так что учтите: господин Рюхов с сегодняшнего дня будет мною уволен, акционерное общество обойдется и без рюховских услуг. Ну, а я хочу полюбоваться юными актерами, которых вы, господин председатель стачечного комитета, пригласили для провокационных целей. Мне провокации, поймите, не страшны. И не стоило устами господина Рюхова пугать акционерное общество… Интересно, это вы сами сочинили, что из-за вмешательства актеров он прикрыл в городе пивную? Глупо… Но пусть все узнают сегодня, что акционерное общество не запугать, и будьте уверены, что на любой выпад мы сумеем прореагировать должным образом!