Про родного отца мне мама рассказала за несколько лет до их с папой гибели. Помню как папа сам предложил отвезти меня к биологическому отцу и познакомиться. Тогда то я и узнала, почему мама ушла от моего настоящего отца, которого в свое время комиссовали из армии, где он лишился ног и одного глаза ..
Моему настоящему отцу не повезло. Его по распределению отправили в Чечню. В горячую точку. Не прошло и двух недель, как он оттуда вернулся инвалидом. На этом его военная карьера закончилась и вместо звездочек на погонах, которые он мог заслужить, он сидел в инвалидном кресле.
У меня тогда, еще девчонки, сердце разрывалось от жалости к нему. Но поделать было ничего нельзя. Я не смогла перебороть себя и относиться к чужому мужчине, как к своему отцу.
Спустя время, когда я приняла все это. Я начала поздравлять его с праздниками, а когда родители погибли, даже несколько раз мы приезжали к нему в гости с Димкой. Правда последний год, когда я устроилась работать в кафе немного охладил завязывающиеся между нами общения. Я вся ушла в работу. Денег я от отца не брала принципиально. Не хватало, чтобы он еще содержал меня и Димку.
Вспоминая о брате меня снова заглатывала тоска, и следом же приходилось рвущее душу одиночество. Я уже безумно скучала по Димке. Мне его отчаянно не хватало.
Я как во сне ходила взад вперед по квартире. Перекладывала вещи с места на место. Переставляла мебель. Мне было так плохо, что невозможно передать это состояние словами. Казалось бы я уже теряла близких. Я все знаю, проходила через это все, но видимо раны немного затянулись, заросли. И боль притупилась, а сейчас, когда все повторилось вновь, я почувствовала, как разгорается адово пламя боли и отчаяния внутри меня. Упав на кровать, я зарылась лицом в подушку и громко, отчаянно зарыдала.
Я верила, я знала, что всё пройдет, время залечит раны. Только бы самой не сойти с ума и остаться прежней, не сломаться, и не стать причиной тех же самых слез, которые сейчас лились из моих глаз.
Глава 15
Отец прилетел ночью.
– Пап, ну зачем ты? Я что маленькая? – спросоньи бубнила себе под нос устраивая мужчину на ночевку в комнате Димы.
– Света, что за глупости? Ты у меня единственная дочка. Неужели ты думаешь я могу оставить тебя одну в такой ситуации? – папа опираясь на трость, прошелся по квартире, заглянул на кухню там и остался.
Я услышала доносящийся оттуда звон посуды и мне сделалось неловко. Папу нужно было накормить в первую очередь, а не спать укладывать.
– Пап, ты голодный? – осипшим голосом крикнула, застилая постель. – Сейчас подожди минутку.
Когда я закончила и зашла на кухню, папа уже поджарил себе пару яиц и два куска колбасы.
– Димка тоже так любил делать, – шмынгула носом, привалилась к косяку двери, обняла себя за плечи.
– Ничего, что я похозяйничаю? – вскинул бровь мужчина и полез за двумя тарелками.
– Пап, я не буду, – отрицательно покачала головой, когда поняла, что одно яйцо и колбаску он поджарил мне.
– Садись. И немного поешь. Потом поговорим. Про то что с твоим лицом, – папа обвел меня выразительным взглядом, – я пока не спрашиваю, надеюсь сама расскажешь.
– Я с Мартой подралась, – тут же выпалила, только решила умолчать о причине нашей потасовки.
– Неожиданно, – хмыкнул папа. – Ну, бывает. Так ведь? – по доброму глянул на меня.
Я кивнула и подцепив вилкой крошечный кусочек колбасы, отправила его в рот.
Молчание повисшее на кухне затягивалось. Я чувствовала, что нужно что-то сказать папе по поводу смерти Димы, но не решалась. Поэтому мужчина спросил сам.
– А что с Димкой, Света? Как так произошло?
Я немного помолчала, потом подняв на него глаза долго смотрела и наконец-то произнесла:
– Его зарезали пап. Прямо на моих глазах. Я хотела, хотела ему помочь, но не успела, – я снова всхлипнув, опустила глаза, вспомнила время смерти брата и оказалось он умер еще на площадке, когда приехала скорая. – Но пока я спустилась, он… он уже умер.
– А убийц нашли? – глухо спрашивает мужчина.
– Да. Еще в тот же вечер. Он не отдал им телефон, – и я не сдержавшись заплакала, навзрыд. – Это я… *сквозь слезы* я виновата. Я не разрешила ему телефон продать. Если бы он его продал, его бы не убили!
Меня затопило чувство вины.
Это было невыносимо больно. Я чувствовала себя опустошенной, чужой.
Уткнувшись лицом в ладони беззвучно заплакала.