Именно поэтому я… солгала. И ненавижу себя за это теперь.
Меня переиграли и уничтожили…
Но лучше так, чем если бы я… оказалась по-настоящему беременна. Страшно представить, каково это — терять зарождающуюся в тебе жизнь. Доктор прав — это страшнее бесплодия, к которому меня привели…
— Левицкие, — ахаю я.
Как одна из главных наследниц, я была для своих родственников костью в горле. Появилась из ниоткуда, когда никто не знал о нашем с сестрой существовании. И… заявила права на часть их несметных богатств.
В семье Левицких лишь дед принял меня радушно. Но теперь он тоже в больнице. Из-за приступа. В котором обвиняют меня!
— У них очень много власти. И они не остановятся ни перед чем, — чуть слышно произносит Пашкевич. — Даже я рискую сейчас, открыв вам правду.
— Что мне делать? — всхлипываю я, потому что действительно боюсь теперь.
Провожу ладонью по своему животу, в котором никогда не забьется крохотное сердечко. И все из-за проклятого наследства и ненависти богачей Левицких!
Если бы я знала, к чему все приведет, то никогда бы не приехала в Польшу. К ним. В поисках своих корней… и справедливости.
— Вам лучше уехать. Спрятаться у кого-то из друзей, — еще тише инструктирует гинеколог. — И забыть о Левицких. Поберегите себя. Вам лечение нужно, реабилитация.
Сажусь на кровати, прислушиваюсь к своим ощущениям. В животе ноет, но терпимо. Наверное, действие обезболивающих не прошло. Ходить я могу.
Но выбраться незамеченной из клиники. Вызвать такси. А еще сумку и документы забрать. Мне одной не под силу.
Умоляюще смотрю на доктора.
— Помогите мне сбежать отсюда, — выдыхаю хрипло. — Я вернусь в Россию. К сестре…
Разлука первая
Глава 1
Три месяца спустя. Россия
Доминика
— Мика, дорогая, можно к тебе? — на пороге комнаты мнется Дана, моя сестра.
Улыбаюсь и откладываю в сторону учебник польского. Не понимаю, зачем мне этот язык, который я начала учить еще у Левицких. Но не в моих привычках бросать начатое. Да и отвлекаться как-то надо. От раздирающих душу мыслей и воспоминаний.
— Конечно, сеструль, — подмигиваю ей и стараюсь выглядеть как можно бодрее. Будто у меня все в порядке.
Провожу рукой по постели рядом с собой в приглашающем жесте. Дана медленно подходит, садится и хмурится, окидывая меня взглядом.
— Меня можешь не обманывать, — заявляет неожиданно. — Я ведь чувствую, как тебе плохо.
Сжимаю губы и виновато отвожу глаза.
— Что сказал врач? Ты ведь сегодня опять у него была? Я слышала, как ты уходила рано утром, — допытывается Дана. Ничего от ее внимания не укроется!
— Все по-прежнему, — вздыхаю обреченно. — Продолжать лечение сказал. Рецепт на гормоны новый выписал. Но… — отмахиваюсь. — Толку-то. Не поможет это все. Зря только травлю себя химией, — фыркаю зло.
На себя злюсь. За то, что позволила сделать это с собой.
— А ну, прекрати, — берет меня за руку. — Нельзя отчаиваться. Нужно время. Оно лечит, — уговаривает ласково. — Вот увидишь. Через годик-другой вспоминать это все будем, как ночной кошмар. И семьями дружить. Обзаведешься детьми. Мужем, — добавляет аккуратно, почву прощупывая.
— Никаких мужчин, — фыркаю я. — После…
— Не позволяй своему прошлому портить настоящее и будущее. Отпусти его, — Дана гладит меня по спине. — Никто тебя больше не тронет…
— Вот в последнем даже не сомневаюсь. Потому что не позволю, — складываю руки на груди.
— Ты так и не звонила Яну? — спрашивает неожиданно. — Ты обмолвилась, что он привез тебя в клинику, когда… — намекает на кровотечение и операцию, — … все случилось. Да и о здоровье деда переживаешь, я же вижу. Узнала бы, что и как. Не обязательно говорить при этом, где ты…
— Нет. Если обрывать связи, то резко и окончательно, — вздергиваю подбородок. — Ты ведь сама была против, чтобы я летела в Польшу к Левицким. Что изменилось теперь?
— В моем отношении к родственникам, которые бросили нас в детдоме, ни-че-го! — чеканит каждый слог. — Я до сих пор не хочу иметь с ними ничего общего. Особенно, если учесть, что кто-то из них мою сестру травил! Сколько раз я настаивала найти и притянуть виновного к ответственности. Алекс бы связи все свои поднял. Даже в Польше эти подлые люди не спрятались бы, но ты, — смотрит укоряюще. — Ты изменилась, Мика. И я пытаюсь понять, с чем это связано. И помочь!
— Многое произошло там. Давай закроем тему, — чуть ли не приказываю Дане. — Все, что случилось в Польше, пусть остается в Польше. И Ян в том числе, — добавляю чуть слышно.