А моя жизнь тем временем была предоставлена мне. Мне не нужно было зарабатывать на жизнь, напрягаться, я могла целый день провести в кровати, и никто бы не посмел мне сказать и слова, мне было позволено куда больше, чем раньше. Теперь я жила как хотела, я теперь была изысканная дама, хотя мне и могли напомнить, кто я, и откуда, но редко и только те, кто мало знал Вайгра, который за меня мог и в ссылку сдать. Первое, что я сделала, когда поняла, что мне придётся оторваться от Вайгра и заняться собственной жизнью, что не быть слишком надоедливой для него, я стала обучаться. Танцы, этикет, музыка, пение, риторика, рисование, обучение у модистки - я даже не могла ответить точно, зачем я это делаю: чтобы впечатлить Вайгра, чтобы отвлечься от него и той боли, что причиняет мне его брак, или же из страха... страха, что если однажды он оставит меня, я буду иметь хоть какие-то знания и умения, чтобы выжить. Но в то же время я использовала любой шанс, чтобы быть с ним... ведь все это без него было не так уж важно. В моей жизни существовал только он - Вайгр. И он понимал это тоже, он цеплялся за меня, после каждой ссоры с Илирией, Вайгр возвращался ко мне. Брак давался ему тяжело, жена после свадьбы показала свой характер во всей красе и оказалась девушкой, совершенно не привыкшей молча делать, что говорят, а оттого часто провоцирующей конфликтные ситуации. Но и Вайгр после свадьбы перестал потакать ей в капризах, ведь он как раз был тем, кто не привык, что его ослушиваются. Так и воевали они почти по всем вопросам и фронтам, а потом он приходил ко мне и прижимал меня к себе, вдыхая мой запах, тёрся подбородком о мою макушку, и медленно выдыхал, словно бы оставляя за пределами моих покоев всю эту суетливую жизнь императора.
- Моя маленькая.
Дверь закрывалась, и там уже властвовала я. Короткая власть над ним, нестойкая и неясная мне. Я могла злиться или обижаться на него, но всё равно я молчала, потому что мне не хотелось ломать с ним отношения, вдруг он будет обо мне говорить так же, как об Илирии, о которой, несмотря на то, что она была его законной женой и писанной красавице, он отзывался только негативно.
- Лишь бы мне сына родила, потом пусть опять едет в своей королевство цветочков, - зло отзывался он каждый раз, и я клала ему руку на голову, и он утихал.
Вайгр, словно корабль, всегда возвращался ко мне, набирался сил, утешался и уходил. Меня это устраивало, он был моим, на большее мне, девушке провинциалке и рассчитывать было нечего, хотя иногда я чувствовала нечестность всего этого. Я - его тихая гавань, в моих объятиях он утешается, я его радую, и мне он признается в любви, а жена все-таки - она. Это было обидно и несправедливо... и лишь эти ночи и короткие часы, что он проводил в моей спальне, были для меня утешением. Там за красивыми лакированными дверями моих покоев происходило таинство нашей любви, страстной, весёлой, грустной - всегда разной, но нашей. Я чувствовала гордость от того факта, что хотя бы тут он был моим полностью, что Вайгр приходит ко мне, именно ко мне за страстью, любовью, моей душой и моим телом. Я отдавалась ему со всем чувством, на которое была способна. Я не могла посмотреть на любую вещь в собственной спальне или в его кабинете и не припомнить хоть одну неприличную позу или сцену, в которой мы участвовали. Он любил меня, и я любила, что ещё нужно кроме этих коротких мгновений счастья?
- Любимая... для меня в этом мире есть только ты... - шептал Вайгр, прижимая меня к дверце шкафа, выжимая из меня стоны и жажду продолжения. Я прогибалась под его руками, настойчиво скользящими по моему обнажённому телу, едва дыша и почти теряя ощущение реальности. Я верила ему... я верила... ему... Верила, когда прижимал меня к шкафу, бросал на кровать, когда нависал надо мной, словно зверь, срывая одежду, впиваясь губами в шею, сжимая тело, когда вдруг ослаблял хватку и начинал неистово целовать меня, словно в бреду. Верила, когда он входил меня, погружая моё сознание в разноцветные круги, верила, когда мы с ним цеплялись друг за друга в этой гонке удовольствий, почти доводя до безумства. Верила, когда мы оба хрипло дыша переводили дух и целовались в кровати, и даже пыталась верить, когда он вставал, одевался и с нежным поцелуем покидал мою спальню, оставляя в остывающей кровати.