Глава 17. Сломанные крылья
Прошло полгода с тех пор, как случился переворот с участием Вайгра, Король Рольс скончался через какое-то время после этого в своих покоях, а новый император вступил в свои права. Я беспокоилась, что вдруг люди решат так же избавиться и от Вайгра, но тот достойно нёс корону на высоко поднятой голове. Полгода, а каков результат? Треть Тиклана войной или договором закрепилась за Рлорийской Империей, проблемы с продовольствием были решены, новые реформы здравоохранения и образования набирали обороты, а общее качество жизни увеличивалось. Вайгра обожали, его боготворили, но вот что удивительно, ему было все равно. Точнее, ему было все равно на овации и всеобщую любовь, он делал это не потому, что хотел власти или славы для себя, он делал это потому, что это этим людям нужна была помощь, а он мог её дать. Когда я пыталась сказать ему, что он прекрасный правитель, Вайгр лишь улыбался мне, как несмышлёному ребёнку, и говорил, что Боги ведут его. Наверное, именно это помогало ему не зазнаться, не считать себя всемогущим или всеведущим, хотя он мог, потому что его возможности были безграничны и расширялись каждый день. Особенно после того, как стало известно, что Илирия, его жена принесёт ему ребёнка, в стране, почуявшей наследника, начался праздник, а потом довольно сильный подъем экономики. Вайгр даже шутил, что стараются впечатлить нового наследника ещё до того, как он появился на свет.
Я старалась быть милой и обходительной, скрывая свой страх и обиду от его жестоких слов, произнесённых тогда. Я пыталась уговорить себя, что несмотря на всю жестокость - это полная правда. Да и хотела бы я подставлять его таким образом? Император Рлорийской Империи и... бастард от служанки. Толки, сплетни, слухи, проблемы. Нет, конечно же, я бы не хотела доставлять ему проблем собой и тем более уж нашим ребёнком. Но все более понимала, что он ответил бы также, даже если бы и не был императором. Он и правда не верил, что я смогу, искренне переживая за моё здоровье. Как он тогда сказал, в тот день, когда я пришла к нему в кабинет, чтобы просить от имени Элин отправить письмо: «Если бы он её любил, по-настоящему любил, так, как в этих сказках про любовь, то он никогда бы не позволил расти этому ребёнку в ней. Он попросил бы её избавиться от него или ещё лучше никогда не позволил ему зачаться в ней». Все именно так, как сказал он. Он не позволял этому случится, искренне доверяя гарбульей траве, да и я тоже.
Однако пару раз мой страх доводил меня практически до ручки своими выходками, будто бы издеваясь, дразня меня. Нечистые дни задерживались, и чем судорожнее я ждала их, тем дольше они не приходили. И в этот момент сразу происходило обычно много вещей, потому что я постоянно думала и очень много, в моей голове метались сотни мыслей. Я вдруг вспоминала слова своей мамы о том, что если ты будешь думать о чём-то постоянно, то ты будешь притягивать это в свою жизнь, а страх... я ведь и правда удумала об этом каждую минуту своей жизни. Думала и боялась. Мне снились дети Вайгра, которые душат меня, которые сбрасывают с обрыва, Илирия, бегающая за мной с ребёнком и кричащая: «Он мой! Он мой!». Это было ужасно... но перестать об этом думать я не могла. Так что в такие моменты я просто бледной немочью запиралась в своих покоях, прося никого не беспокоить меня до тех пор, пока все снова не вставало на свои места. Так же я осознавала, что все эти переживания, страхи, кошмары - всё это влияет на приход нечистых дней, и чем больше я волнуюсь, тем хуже. Я выработала такую тактику, если приход задерживался, то я старалась по максимуму занять себя и своё время, чтобы у меня не было возможности думать, нервничать и размышлять. Учёба, учёба, учёта, балы, развлечения, встречи. Это работало, стоило мне отвлечься - как тут же все проблемы решались, и я выдыхала.
Однако мир решил сыграть со мной злую шутку.
Как и в очередной раз, предчувствуя спазм страха, который будет меня погружать в холодные глубины отчаянья, я просто сбежала в занятость. Превозмогая некоторую нервозность относительно ребёнка Илирии, я увязалась помочь обустроить крыло для нее и нового члена семьи. Я уговорила себя, что это не для нее, а для него - ребёнка Вайгра. А если он его, то собственно становится не так уж важно, от кого он. Я помогала руководить переделкой крыла, подбирала мебель и ткани, а в качестве приятного дополнения к занятому времени и получению удовольствия от проделанной работы, я получила искренне восхищение своего любимого, который не ожидал, что у меня настолько «большое и нежное сердце». Это придало мне уверенности, и я с ещё большим рвением ударилась в работу, я словно бы парила на крыльях, и мне все удавалось. Я теперь хорошо танцевала, сносно рисовала, могла спеть, не фальшивя пару песенок, читала правда также с трудом, но книги уже не были пыткой и порой я проводила за ними свободное время, я научилась различать приборы и пользоваться ими за столом, мои манеры стали настолько непогрешимыми, что никто из новых моих знакомы и заподозрить не мог меня в том, что я была служанкой. Всего лишь. Я списывала это на корни мамы, тогда ведь она упоминала, что её семья была знатной и именно поэтому не смогла потерпеть беременную и незамужнюю дочь.