- Тшш, милая, все хорошо… Теперь хорошо.
Айна же все продолжала плакать, не в силах остановиться. Словно все слезы боли, отчаянья и невзгод, что она скрывала все эти годы, прорвались наружу, почувствовав рядом материнское тепло. И от этого на душе Аяны было еще гаже. Ведь она действительно чувствовала себя рядом с ней дочерью. Плохой дочерью, но все равно любимой. И это разрывало ей душу на части. Неужели она такая же как Джейла, для которой чужие чувства – пустой звук? Что она причиняет боль не просто людям, а тем, кто был добр к ней. К Ингвару с его необычной привязанностью. Айнетт с ее добротой и лаской.
Какое-то время спустя поток слез остановился, оставив на душе лишь пепел. Аяна растерянно вытерла покрасневшую кожу глаз и взглянула на Айнетт, та улыбнулась ей, убирая черную, как смоль, прядь волос за ухо.
- Лучше?
Аяна кивнула было, но потом плечи снова поникли.
- Я плохой человек?
- Нет, люди совершают плохие поступки, но не становятся от этого плохими. Ты ошиблась, оступилась, и это было больно для меня… не стану лгать, и, наверное… для него тоже. Хотя кто знает, что у него в голове?.. Но если просто корить себя, ничего не изменится. Надо учиться исправлять свои ошибки.
Аяна растерянно замерла. Исправлять?
- Ты нашла в себе силы извиниться. Перед ним, передо мной. Ты поняла, что была не права.
Перед ним? Но она не извинялась перед ним вовсе… А надо было?
- И теперь больше так точно не поступишь, верно?
- Нет, конечно нет...
- Вот видишь. Значит все не так уж плохо. Все поправимо.
- Если бы он погиб, все было непоправимо. До сих пор в дрожь от этого бросает… что я могла… - Девушка замолчала, остаток фразы потонул в тишине.
… потерять его? Никогда не увидеть больше его ухмылку? Взгляд этих серых глаз?
- Извините, думаю, вы тоже… переживали и сильнее конечно.
- Нам не стоит меряться этим. Он тебе тоже дорог, пусть и не так, как ты – ему, или как он - мне. Но это лучше, чем безразличие. Ты будешь чай?
- Да, конечно.
После пары тройки кружек чая, Аяна полностью успокоилась и наконец обратила внимание на окружающие её вещи. Например, на обилие чемоданов и сундуков.
- Вы уезжаете?
- Да, - Айнетт-дэви погладила один из сундуков с улыбкой. – Я возвращаюсь домой.
Аяне вдруг бросилось в глаза, что женщина выглядит изможденной и очень усталой и, кажется, стала набирать в весе, что было почти не заметно в платье правда.
- А… Ингвар?
- Нет, его ждет Рлория.
Аяна загрустила. Вот секунду назад она готова была уже улыбаться, думая, что прощена и теперь у нее есть шанс на другую, лучшую жизнь, но теперь чувство острой потери осело в душе тяжким комом. Опять одна?
- Ты тогда хотела уехать, помнишь? Поедешь сейчас?
Аяна развернула ладонь, лежащую на коленях, к себе, глядя, как солнечный свет из окна отражается и играет на гранях камня, заставляя изумруд сиять, а потом решительно сжала ладонь.
- А можно? – И, увидев теплую материнскую улыбку, улыбнулась в ответ. - Да... Да. Конечно! Когда?
- После коронации.
- Я только соберу вещи.
Когда Аяна ушла, Айнетт вдруг засомневалась, правильно она поступила, пригласив ее с собой. Ей так хотелось хоть чем-то ее обрадовать, что эта мысль показалась разумной в тот миг... Но что скажет Ингвар на это предложение? Не расстроится ли он?
Свеча горела на столе, и от нее длинными дрожащими линиями расползались тени. Девушка в ночном платье стояла перед большим напольным зеркалом, с болью вглядываясь туда. Зеркало отражало тьму за спиной девушки, встревоженное, резко очерченное лицо с нахмуренными бровями и руку с кольцом, которую она прижимала к груди. Кольцо даже в таком неясном свете переливалось всеми гранями. Маленький аккуратный изумруд удивительно контрастировал с фиолетовыми глазами, которые сейчас казались такими же черными, как ночь за окном. Кольцо сидело идеально, не мало, не велико, но… резко опустив руку, девушка прошла к столу, где лежали бумага и чернила.
Сказать бы в лицо она не решилась. Слишком труслива. А значит придется писать… бумага была исчеркана и испачкана чернилами. Аяна редко писала письма, да и грамотой владела не слишком, и ее смущало, что она пишет некрасиво и неправильно, а Ингвару это придется читать. Ему она так и не открыла секрет, что читает и пишет с большим трудом. Сначала она хотела написать длинно, но половину слов даже не знала, как написать, да и как выразить ту боль и растерянность в душе, когда даже сама она не знала, что чувствует к этому юноше. Да, кажутся, он был дорог ей, но достаточно ли этого, чтобы даже просто быть рядом с ним. Или она будет лишь помехой ему в его планах?..