Герои. По сути герой здесь один, бравый десантник Виктор Лермонтов. С его характером, сознанием, и главное политическими взглядами, которые подозрительно кочуют из романа в роман этого автора. Повествование идёт от первого лица. Поэтому о всех событиях рассказывает сам Лермонтов, иногда это живой и интересный пересказ, а иногда просто канцелярский отчёт.
Остальные персонажи романа напоминают марионеток из театра Карабаса-Барабаса с болезнью Альцгеймера. Вот автор любовно и тщательно создаёт первых двух второстепенных персонажей - немца Гюнтера Вейнера и американца Айзека (вы не поверите!) Смита. Особенно ему удаётся характер немца. Он становится практически рабом главного героя и тот измывается над ним как хочет, а немец с тупостью бравого солдата Швейка выполняет все приказы. Американец вышел у автора хуже и понадобился скорее для того, чтобы передать главному герою ключ от всех дверей на корабле. Ну и для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать политические взгляды автора, его мнение относительно загнивания сегодняшнего американского общества. Но как только модуль с колонистами совершает посадку на планету, и Гюнтер и Айзек исчезают. Вместо них появляется некая еврейка Ариэль, с которой Лермонтов изучает окрестности. Нет, Гюнтер ещё пару раз всплывает в романе, и ему добавляются интересные черты, всё в том же стиле солдата Швейка, но ясно, что автору этот персонаж уже не интересен и он может отправляться на дно ящика с марионетками.
Во второй части романа возникает глава администрации пяти сотен землян - человек из 22-го века, эспер и манипулятор сознанием - Иван Геннадьевич Бросков. Возникает, но так и остаётся человеком за кадром. Также неожиданно возникает и пропадает Нару, любимая женщина Лермонтова, а о погибшей жене, которую очень любил, он вообще не вспоминает. Рядом с главным героем появляется неким римлянин, с которым он и штурмует бастион, чтобы спасти сестру девочки-эльфа. Кроме того, автор вводит множество других персонажей, которые появляются и тут же исчезают. Так что становится ясным, что для сюжета они особой роли не играют.
Язык и стилистика. Неровная, в целом как я выше писал, автор пишет уверенно, легко, вполне справляется, как с описаниями обстановки, так и внешности людей. Часть диалогов у автора получаются вполне интересными и живыми. Но по большей части диалоги - это куски описаний мира его романа, разделённые на отдельные реплики и розданные персонажам. В таком случае все персонажи начинают говорить одинаково литературно в стиле передовицы газеты «Правды» или дикторов программы «Время» времён застоя, что навевает невероятную скуку. Так никто и никогда не говорит в жизни. Так читают доклады на скучных производственных совещаниях. Главная заповедь автору - не рассказывать, а показывать. Показывать в динамичных сценах. Маленькими дозами, а не вываливать на читателя кучу информации, которую он не в силах запомнить.
Ошибки я поначалу выделял, но потом бросил это занятие.
Примеры:
«Занавес. Я - абсолютно голый, стою перед двумя людьми, в некой форме мышиного цвета, с абсолютно пустыми, ничего не выражающими глазами.»
Ощущение, что глаза были у формы.
«Зашипело и с боку открылась ещё одна дверка.»
«сбоку» вместе. И где открылась дверь совершенно непонятно.
«Воздушно десантные войска Российской федерации,»
Воздушно-десантные войска через дефис.
«- Это что-же гер командант, - тихо произнёс Гюнтер,»
«герр командант».
«Мы медленно шагали по одному из мостков, переброшенных между опоясывавшими внутреннюю поверхность колонизационного модуля, высматривая других таких же, как и мы людей, сильно выделявшихся их общей улыбчивой массы.»
Корявая, громоздкая фраза, которую автор начал, да так и не закончил. Чего и что опоясывало, осталось непонятным.
«Приложив руки к глазам, на манер бинокля, чтобы укрыть из от отблесков заливающего всё вокруг света, я прислонился к самому стеклу, до боли в глазах пытаясь пробиться сквозь мерцающее сияние верхних этажей на далёкие мостовые и когда мне наконец это удалось, я судорожно сглотнул подступивший к горлу ком.»
Громоздкая, корявая фраза.
«Мёртвые тела. Множество людей в изломанными куклами валяющихся на мостовых, образуя бесформенные кучи.»
Из-за неправильно поставленного предлога смысл стал непонятным.
«Мы снова склонились над моим оружейным ящиком. В нём, каждый в своём ложементе лежали довольно удобный на первый взгляд карабин и чудовищного вида снайперская винтовка. Оружие было плазменным.»