Больше всего "Рассвет" похож на сочинение по заказу деструктивной секты, которое напичкано до краев экстрасенсорикой, восточными методиками и энергетической эзотерикой. За комплексом упражнений под названием "Столп Величия Духа" так и маячит "Сторожевая Башня". От постоянно повторяющихся догматов: "лишь практика есть мерило истины", "будь достоин" и "можешь - делай!" - удушающе тянет примитивнейшим НЛП, строго по стареньким методичкам, которые не использовал еще только ленивый. Если в том же "Виват Императору" особые способности прошедших обучение обосновывались действительно фантастическим допущением о наличии особой расы, тайно сосуществующей с людьми, а в фэнтезийных мирах присутствовала магия, то в данном цикле Злотников и Корнилов ударились в столь нарочитое подражание эзотерическим практикам, что собственно фантастики в книге почти не видно, если не считать таковой конспирологическую теорию о Хранителях, скрыто управляющих нашей цивилизацией.
Но что же предлагают читателям соавторы? Наверное, почти каждый время от времени сталкивается с агрессией, наглостью, алчностью людей, которые привыкли к безнаказанности в силу занимаемой должности или немалого состояния. Сталкивается и вынужденно отступает, поскольку против системы не пойдешь и проще отвернуться или выполнить требования, чем добиваться правды с риском для здоровья, кошелька и даже жизни. Соавторы бесхитростно давят на чувство справедливости, любовь к правде и честности, рисуя общество, где ложь, честолюбие и нажива исчезнут в принципе. Прекрасная затея! Но отчего-то в идеологии и методах Олега Трегрея, урожденного дворянина из другого мира, проскальзывают неоднозначные моменты. Например, перевоспитание народа Трегрей считает делом малоперспективным, предпочитая подготовку "новой элиты". А ведь Шварц не зря писал, что важнейшая работа - убивать дракона в людях, в каждом, пусть это занятие и хуже вышивания.
Говорить о персонажах не имеет особого смысла, поскольку это марионетки-функции, отыгрывающие шаблонные роли и отличающиеся лишь стилизацией речи и мыслей - под уличный жаргон, под блатняк, под архаичный говор и так далее. Сторонники Трегрея - лишенные сомнений, почти непогрешимые супермены. Противники - жадные и глупые взяточники, эгоисты и бандиты. Пожалуй, к достоинствам можно отнести лишь политическую сатиру на властные структуры и оппозиционные партии, в которой соавторы проходятся по всем типажам, живописуя особенности провинциальных нравов.
Итог: посредственная утопия, склеенная из эзотерики, политики и пафоса.
Моя оценка: 5/10
Мария Галина «Автохтоны»
Мария Галина относится к узкому кругу авторов, чьи книги неизменно получают долю внимания от критиков, литературоведов и членов номинационных комиссий, причем как мейнстримных, так и фантастических. Очередной ее роман - "Автохтоны" - достаточно хорошо отражает эту двойственность, позволяющую относить его и к реализму, и к городскому фэнтези, в зависимости от предпочтений и восприятия самого читателя. Сценой в повествовании служит небольшой городок в подбрюшье Европы, застывший между Западом и Востоком, прошлым и будущим, а потому желанный для любящих пестроту и загадки туристов. И в эту мешанину мифов, сплетен, недомолвок и шуток инкогнито прибывает непонятный незнакомец, интересующийся почти забытой театральной постановкой вековой давности. Роман часто называют атмосферным, несмотря на неудовольствие писательницы, поскольку значительное внимание уделено извилистым городским улочкам и тихим уютным кофейням, пестрому круговороту веселья и кладбищенскому покою музеев. А стоит приблизить взор, как прорисовываются виньетки и абажуры, завязочки на папках, инкрустации на старинной мебели, чечевичная похлебка с табаско вместо кайенского перца и множество других мелких деталек, нюансов, уточнений, создающих ощущение соприсутствия. Здесь вскрывается первый конфликт - мира маленьких вещей-мелочей с миром больших вещей-идей. Первый, по Галиной, это и есть жизнь, он сохраняет и безопасен. Последний же съедает без остатка, губя расстрелами, переворотами, войнами и доносами. Второй конфликт, упомянутый в самом начале рецензии, выявляется в противоречии между обыденным и волшебным, между реальностью и фантазией, между определенностью и возможностями. Достаточно сменить угол обзора, отринув стереотипы, чтобы красные огни телебашни превратились в пылающие глаза великана, но как быть, когда труднообъяснимые события происходят непрерывным потоком, и велик соблазн провалиться в бескрайний океан возможностей, где существуют саламандры и сильфы, где правят балом тайные общества, где завывают оборотни, шныряют в канализации тритоны и наблюдают через хрустальный шар загадочные пришельцы. Но можно ли доверять погрязшим в сплетнях старожилам, завзятым мистификаторам и пройдохам, странным и почти безумным личностям, которые путаются уверить главнго героя, а значит и читателя, то в избранности, то в наивности. Это подлинно скептический постмодернизм, когда любому событию находится соответствие из классического корпуса текстов - Уэллс, Чапек, Стивенсон и другие. Можно довольно долго описывать грани "Автохтонов", то сосредотачиваясь на малых - еврейские блюда, легенды и каббалистика, ужасы первой половины двадцатого века, судьбы театральной богемы - то возвращаясь к большим - тонкому балансу между обыденностью и чудом, однако лучше всего характеризуется роман своей же метафорой - "шкатулка в шкатулке... волшебная шкатулка с огнями и музыкой внутри". Галина талантливо играет с читателем, прогуливаясь по улочкам Львова - прообраз города узнается без особого труда. Отчасти фальшивит диссонансная нота о борьбе с тиранами, вероятно актуальная для автора, но не для созданного ею пространства, недореального и недомагического. Вот эта незаконченность, неполнота и подтачивает книгу, вкупе с упрощающим ситуацию финалом и второй смазанной кульминацией. Впрочем, есть секрет - или нет - каждый читатель решит сам. Итог: постмодернистский текст, сочетающий элементы магреализма и мейнстрима.