Акацуки я догнал почти у входа в убежище. С глайдера слезать не стал, так и летел невысоко над полом, пока мы все шли в тот зал, где Итачи докладывал Пейну о провале миссии по поимке девятихвостого. Сегодня намечалось что–то вроде всеобщего собрания в честь принятия в организацию нового члена. Несколько мест за столом уже было занято, причем двух типов в черных плащах с облаками я не узнал, в аниме они так и не появились. Меня из зала никто не гнал, хотя я и не член Акацуки. Впрочем, Тоби тоже присутствовал, хотя официально он пока не входит в организацию. Зато у него уже был фирменный плащ. Может, себе тоже такой завести?
Наконец, все собрались, и в зал в сопровождении Конан вошел Пейн. Расположившись на своем «троне» (у него, кстати, это получалось не так впечатляюще, как у Итачи) он начал проводить идеологическую обработку. Просветил Дейдару, ну и меня заодно, о целях организации — собрать денег, добиться военной монополии и как апофеоз, захватить власть над миром. Речь была ничего так, но без огонька, поэтому ближе к концу я заскучал и решил немного помочь лидеру в создании подходящей атмосферы.
Над головой Пейна постепенно начали собираться иллюзорные тучи, изредка подсвечиваемые изнутри багровыми зарницами. Помещение было огромным, потолок терялся в темноте, так что мне было где развернуться. Сам лидер не мог увидеть, что творится прямо над ним, зато остальные заметили, но видимо, решили, что так и было задумано. И когда Пейн произнес: «Мы захватим мир», в пол за его спиной ударила иллюзорная молния, и зазвучало самое начало токкаты ре минор Баха, гармонично слившееся с раскатом грома. Акустика в помещении оказалась отличная, плюс я еще добавил низких частот, так что по спине побежали мурашки, а пол под ногами слегка задрожал.
Вычислить виновника для лидера не составило труда. Здесь были только два человека, специализирующихся на гендзюцу, но Итачи никогда таких шуток не откалывал. Повисла тишина. Постепенно Акацуки сообразили, что произошло нечто незапланированное, и все взгляды сосредоточились на мне. Я некоторое время сидел с таким же покерфейсом, как и у Итачи, но заметил, как у него дрогнул уголок рта. Прошла минута, другая…
— Кхм, ладно, извините, просто не удержался, — я обезоруживающе улыбнулся и свернул иллюзию. — Кстати, у меня есть вопрос. Служебные романы не запрещены?
И в ответ тишина… Только теперь на меня уже таращатся с изумлением.
— Молчание — знак согласия, — подвел я итог и применил хенге самого себя, но на семь лет старше. — Конан–сан, что вы делаете сегодня вечером? Как насчет свидания? Только вы и я, множество свечей, розовые лепестки и романтический ужин для двоих.
Словно в подтверждение моих слов из ее кресла начали прорастать и распускаться всевозможные цветы — ирисы, гладиолусы, лилии, розы, нарциссы… Некоторым из них я и сам названия не знал. Минуту спустя Конан сидела будто в центре огромного букета. Теперь все уже пялились на нее, радуясь бесплатному развлечению. Она даже покраснела слегка от такого внимания, что меня особенно умилило. Насколько я помню, ей уже лет тридцать, хотя выглядит не старше двадцати. Я раньше не думал, что синие волосы могут кому–то идти, но ей они определенно к лицу. Да и вообще, она довольно красива, даже с учетом того, что чертов плащ скрывает очертания фигуры.
— Эээ… Извини, Саске–кун, но я не могу, — наконец, произнесла она.
Цветы тут же завяли, лепестки начали опадать и превращаться в пепел.
— Тц, это печально. Если все же передумаете, дайте мне знать.
Не то чтобы я действительно рассчитывал на ее согласие, но она могла бы решить мои проблемы. А то скоро меня совсем припрет, и я все–таки наберусь смелости спросить нии–сана, что он делает, когда нуждается в общении с противоположным полом.
Пейн быстро свернул собрание и распустил всех. Что самое приятное, он мне даже ничего не сказал о моем поведении. Тоби обычно ведет себя гораздо неадекватнее, так что пенять мне на мелкие шутки просто грех. Правда, сегодня настоящий лидер Акацуки вел себя тише воды, ниже травы. Похоже, еще не отошел от прошлой встречи со мной. А теперь опять получил моральную травму от того, что кто–то другой привлек к себе все внимание. Думаю, после сегодняшнего представления они еще сто раз подумают, стоит ли брать меня в Акацуки, или одного буйного психа в их рядах и так уже достаточно.
Глава 6. Начало коллекции и снова рука Орочимару
Теперь, получая задания, Итачи всегда брал меня с собой. Обычно члены Акацуки действуют парами, но у нас с учетом Кисаме получилась тройка. В основном миссии состояли в убийстве самых сильных шиноби из тех, за чьи тела на черном рынке заплатят больше всего. Итачи и Кисаме обычно действовали по очереди — один сражался, другой просто наблюдал. Ну и я тоже, так сказать, набирался опыта.
Несколько раз Итачи уступал свою жертву мне. Когда я состоял в седьмой команде, нам иногда тоже попадались противники, с которыми приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть, но мы никогда никого не убивали. Другое дело, что Какаши–сенсею частенько приходилось делать это за нас. Я иногда задавался вопросом, куда подевались побежденные враги, но вслух его никогда не озвучивал, чтобы не расстраивать Сакуру и Наруто.
Первым мне достался такой слабак, что я только недоумевал, почему за него дают десять миллионов. Я применил любимый трюк большинства шиноби, использующих иллюзии в бою — исказил его восприятие. Он, должно быть, повелся на мой тринадцатилетний возраст и не счел достойным противником. Считая, что обездвижил меня с помощью чакропроводящей проволоки, он активировал закрепленные на ней взрывные печати. Но на самом деле проволока обвила именно его, так что фактически он уничтожил себя сам.
Потеряв «невинность» в этом смысле, я старательно проанализировал свои ощущения после первого убийства. Даже усиленные с помощью самогендзюцу чувства можно было выразить коротким «И что это вообще такое было?». Я даже пальцем не пошевелил, всего лишь активировал шаринган. Я так и простоял некоторое время над порядком пострадавшим телом, испытывая разочарование и недоумение.
— А у тебя есть потенциал, малец, — Кисаме оскалил треугольные зубы в ухмылке. — Только постарайся, чтобы в следующий раз тело не так пострадало, а то сам будешь эту мертвечину тащить.
— Издеваетесь, семпай? — кисло спросил я. — Он просто взял и умер! Я его даже ударить ни разу не успел!
В следующий раз во время схватки слишком беспечным был уже я. Уверился в собственной крутости и расслабился, но Матрицу все же применил, благодаря прогрессирующей паранойе. Впрочем, я и безо всяких сражений проводил в состоянии полуразвернутой Матрицы почти все время, на случай, если мне вдруг срочно понадобится что–то создать.
У доставшегося мне противника явно был какой–то кеккей генкай, иначе откуда бы у него взялись зеленые волосы и радужка, занимающая почти всю склеру. Я считал, что мне удалось поймать его в гендзюцу, но, похоже, он с самого начала понял, с кем связался. Когда я нанес смертельный удар, тело противника расползлось и рассыпалось комьями глины. Я попытался отпрыгнуть, но земля под ногами стала жидкой, и я мгновенно провалился по горло.
— И это один из последних оставшихся в живых Учиха? — насмешливо спросил он. — Не удивительно, что вас вырезали, если все в твоем клане такие слабаки. Зато теперь глаза с шаринганом стали стоить еще дороже.
Он некоторое время изгалялся, наслаждаясь победой. А мне впервые за долгое время стало стыдно, но не из–за его разглагольствований, а перед нии–саном за то, что попался в такую простую ловушку. Если бы шиноби не вздумал порассуждать о смысле жизни, а сразу прикончил, мне пришлось бы продемонстрировать возможности Матрицы, а я хотел, чтобы она как можно дольше оставалась моим тайным козырем. Снова поймать его в гендзюцу я смог бы только, если бы хоть на мгновение поймал взгляд. Пришлось выкручиваться по–другому — концентрировать чакру молнии и выпускать ее в почву, чтобы ослабить технику земли, удерживающую меня. Без складывания печатей управлять стихией трудно даже для меня, поэтому я и сам отхватил нехилый разряд. Шиноби успел мгновенно отпрыгнуть, когда я высвободил из–под земли руку и запустил в него небольшую молнию.