— Я собираюсь уйти из Конохи. — Про то, что я собираюсь уйти и из этого мира, говорить не стал. — Потому что у меня есть мечта, и для ее исполнения мне придется много путешествовать.
— Мечта? — тихо переспросил Итачи.
Однажды, когда только пришел в Акацуки, я ему рассказывал о своих стремлениях, и сейчас нии–сан понял, о чем я говорю.
— Да, — подтвердил я его догадки.
— А с кем ты разговаривал вчера? — настороженно спросил Наруто.
— Просто одна часть меня хотела отложить мечту на потом, но другая требовала выполнить ее прямо сейчас. И только вчера мы пришли к соглашению.
— Да что за мечта–то такая?!
— А вот о ней я тебе могу рассказать, только когда исполню ее, — я встал, подошел к шкафу и начал одеваться.
— Неужели тебе обязательно надо уходить?
— Да.
— Но почему?! — отчаянно воскликнул Наруто. — Ты должен остаться тут! Ты столько сделал для Конохи!
Понимаю его. Я и сам только начал надеяться, что все будет хорошо, а тут такой облом. И это я еще не сказал, что могу никогда и не вернуться, все–таки не на увеселительную прогулку собираюсь. Я повернулся к блондину, напряженно ожидавшему ответа.
— Наруто, если бы я попросил тебя никогда не становиться Хокаге, просто потому, что не хочу этого, что бы ты мне ответил?
Узумаки даже слегка подзавис от подобного вопроса, и не нашелся, что на это сказать.
— Поэтому не проси меня остаться, я, правда, не могу.
Сроки моего ухода не были четко оговорены, но я все равно чувствовал, как время буквально утекает сквозь пальцы. А ведь у меня здесь столько незаконченных дел, придется их на Итачи с Наруто спихнуть, и для начала нужно все это юридически оформить. На утрясение формальностей ушло всего несколько часов, благо один мой вид приводил бюрократов в состояние небывалой работоспособности, и в результате я разделил все находящееся у меня в собственности между нии–саном и Наруто. Деньги этого мира мне уже не потребуются, но я перевел некоторую сумму в золото и запечатал во внутреннем мире. В долгом путешествии оно лишним точно не будет.
Но были и дела, которые требовали личного моего присутствия. Например, сиротский приют, строительство которого уже началось. Но так как он не был первоочередной задачей в Конохе, которая только–только оправилась от нашествия Пейна, то на данный момент строительство было в самой начальной стадии и ограничилось лишь закладкой фундамента. Прежде мне было не до него, да и чакрой я пользоваться не мог, зато сейчас дал рабочим выходной и сам взялся за дело. С помощью техник Дотона я за пару часов сделал то, над чем бригада строителей работала бы месяцами.
Каменные стены вздымались из земли и застывали, послушные моей воле. С барельефами и отделкой пришлось изрядно повозиться, но оно того стоило — голые мрачные здания тут же приобрели почти сказочный вид. Архитектура комплекса заметно отличалась от всего, что видели местные строители, и ко мне уже пару раз приходили прорабы с жалобами на невозможность исполнения некоторых элементов. Кроме того, я воплотил в этом комплексе прямо–таки революционную для этого мира идею централизованного отопления. Климат в Конохе довольно мягкий, но в сезон дождей так и хочется целиком заползти под котацу. Трубы придется прокладывать строителям, но все, что можно было выполнить в камне, я завершил.
Закончив с Дотоном, я начал выращивать вокруг деревца с помощью Мокутона. Чтобы создавать целые дома как Ямато, надо тренироваться несколько лет. Поэтому моих способностей хватило, помимо деревьев, только на небольшой сарай и невысокий деревянный заборчик.
Я как раз пытался сформировать домик на дереве, когда за моей спиной раздался голос:
— Великолепный контроль над чакрой. И способности к обучению тоже поражают — мне самому потребовалось почти пять лет тренировок, чтобы овладеть Мокутоном на таком же уровне. А ты, как я понимаю, Мокутон получил одновременно с риненганом?
— Хокаге–сама, вы меня прямо смущаете такими комплиментами, — я даже старательно покраснел, повернувшись к Хашираме.
Несколько минут мы с ним взаимно расшаркивались просто шутки ради. Все–таки наши с ним отношения куда ближе, чем у шиноби Конохи и Хокаге, пусть даже и бывшего. Ему я обязан своим быстрым выздоровлением, он держал в своих руках мои жизнь и смерть, как я до сих пор держу его благодаря Эдо Тенсей.
Как оказалось, в этот раз Хаширама пришел не узнать о моем здоровье, а напомнить об обещании прервать технику воскрешения.
— С риненганом я мог бы оживить вас до конца, сделать по–настоящему живым.