— Если Саске–кун хочет, то пусть забирает.
— А мне эта железка даром не нужна!
— Вот и хорошо, — я взял в руки одну из перчаток и начал напитывать ее чакрой.
Вторая перчатка была соединена с первой длинной цепью с острыми гранями. Когда я закончил напитывать эту конструкцию энергией, не удержался от небольшой шалости — создал простенькую иллюзию золотистых искр и запечатал оружие в своем внутреннем мире. Внешне все выглядело так, будто цепь вдруг вспыхнула и исчезла.
— Интересная техника, — прокомментировал Какаши–сенсей. — Никогда такой не видел.
— И, надеюсь, не увидите.
Я активировал шаринган и материализовал один из запечатанных во мне кунаев прямо перед лицом Хатаке. Глаз сенсея пораженно расширился, когда в сантиметре от его зрачка возникло острие оружия. Но кунай почти сразу же упал на землю, так как удерживать его в воздухе я не мог.
— Мне никак не удается придать распечатанному оружию ускорение, да и радиус действия маловат.
— Мма… Но все равно, выглядело впечатляюще.
Я пожал плечами. Кажется, я уже все перепробовал, но использовать в бою эту технику не получалось. Даже если «спрятать» в себе взрывные печати, то все равно проходит почти три секунды с момента активации до взрыва, проще метнуть во врага, чем заморачиваться с материализацией.
Глава 11
Остальной путь прошел без происшествий. Ну, ровно до того самого момента, как нам всем чуть не снесли головы огромным тесаком. Ксо, это все–таки реально страшно — когда лицом к лицу сталкиваешься с таким сильным противником, от которого вдобавок исходит ужасающая ки — жажда убийства. Но с мыслями: «Приди, приди, третье томое!» я даже чуть усилил свой страх с помощью самогендзюцу. В прошлый раз это вроде бы помогло, надеюсь и сейчас прокатит. Только вот самостоятельно наведенный ужас все–таки не так эффективен, как нормальный, ведь я‑то знаю, что сам его вызвал.
Вообще, как я понял, в мире шиноби существует свой особый этикет. Тебя просто не поймут, если ты тупо будешь кидаться на серьезного противника, даже не представившись. Шиноби в большинстве своем все–таки не машины для убийства, а живые люди, и стараются сделать свою нелегкую работу хоть немного интереснее. Поэтому, встретив врага, достойного уважения, они исполняют что–то вроде ритуала с взаимными приветствиями, оскорблениями или угрозами, кому что больше нравится.
Вот и сейчас вместо того, чтобы продолжить нас давить, Забуза толкнул речь о том, как он ужасен да и вообще демон, которого даже в Деревне Кровавого Тумана боятся. Рассказал и о том, как в детстве единолично уничтожил всех выпускников академии, потому что там существовал обычай убивать своего лучшего друга, чтобы сдать экзамен. И пока мечник толкал речь, мы все дружно ему внимали. Нет, серьезно, Забуза уже минут пять треплется о том, какой он плохой, сейчас до злодейского смеха дойдет, а его никто так и не перебил. Я не выдержал первым.
— Забуза–сан, не думал, что скажу такое, но мне кажется, что вы очень добрый человек.
В осадок выпали все, даже Тадзуна перестал трястись от ужаса. А мечник тумана так вообще замер на полуслове с приоткрытым ртом, но быстро оправился.
— Ты, малец, никак головой от страха поехал? Ты хоть слово слышал из того, что я сказал?
— Я не только слушал, но еще и услышал. Насколько я знаю, после уничтожения вами целого выпуска генинов, этот жестокий экзамен был отменен, и никому больше не приходилось убивать своих друзей. Будь вы таким злобным маньяком, как себя описываете, вы ни за что не ушли бы из Кровавого Тумана, потому что их политика полностью бы вас устраивала. К тому же форма морщин на вашем лбу и вокруг глаз говорит о том, что вам часто приходилось испытывать сильные негативные эмоции. И самая последняя деталь — у вас внизу на штанинах шерстинки какого–то маленького животного, и что–то мне сложно представить кровожадного демона, о ноги которого трется кошка. Хм, или это был кролик? Не могу сказать точно.
Вообще–то, я сам только недавно осознал, что второе томое расширило мои возможности не только в области боевых искусств, но и в обычной жизни. Теперь мой шаринган не просто замечал мельчайшие детали, но и фиксировал их в памяти. Я всего несколько месяцев назад вдруг с удивлением понял, что научился читать по губам. Лишь после этого я сообразил, что у меня теперь есть способности, как у Шерлока Холмса, жаль только дедукция к ним не прилагалась, и приходилось поднапрячься, чтобы понять, например, что означают мелкие пятна на одежде собеседника или необычный цвет пыли на обуви. Разгадать тот или иной ребус получалось не всегда, но некоторые вещи были вполне очевидны. Конечно, рассказать всю биографию человека по одному принадлежащему ему предмету я не мог, но кое–что все же получалось.