— Эм, Саске–кун, ты, должно быть, еще не оправился от болезни, — Ирука–сенсей попытался сгладить ситуацию. — Тебе пока нельзя напрягаться.
Я безразлично пожала плечами.
После занятий я вернулась на опустевший полигон и метала эти кунаи и сюрикены, пока не кончился весь запас. Результаты заметно улучшились — теперь только четверть пролетала мимо.
Из нас готовят убийц и шпионов, причем весело и с песней. Всех этих шумных малышей скоро отправят убивать людей, утверждая, что такова Воля Огня…
Я с болезненным вниманием уставилась на последний кунай, оставшийся у меня в руках, в красках представляя, как он вонзается в чье–то тело, разрезает кожу и мышцы, ломает кости… И ничего не почувствовала. Кажется, на этот раз я перестаралась и отключила эмоции слишком хорошо. Рука машинально метнула кунай, и он вонзился точно в центр мишени. Мои плечи поникли. У меня просто нет выбора! Мне придется стать шиноби: пацифисты в этом мире популярностью не пользуются. Вот Итачи, например, пацифист, но был вынужден вырезать собственный клан и стать одним из самых разыскиваемых преступников в мире.
Придется тренироваться каждый день, хотя понятия не имею, как мне это удастся. В прошлой жизни я даже на пробежку себя выгнать не могла, так что теперь просто не представляю, как заставить себя заниматься. Моя лень — не эмоция, а скорее врожденное состояние души, и от нее просто так не избавишься. Мне уже сейчас кажется, что она может перевесить даже страх перед смертью.
Уже наступил вечер, когда я наконец собрала все разбросанное оружие. Шагая мимо опустевшей академии, я услышала скрип качелей и повернула в ту сторону, догадываясь, кто может там оказаться.
— Наруто.
Мальчик, погруженный в свои невеселые мысли, вздрогнул и обернулся ко мне.
— Чего тебе, Саске–дураске?
Наруто из–за непослушных, вечно топорщащихся волос был похож на одуванчик. Или на цыпленка. Неожиданно я ощутила что–то вроде умиления, хотя еще минуту назад мне казалось, что все чувства надежно заблокированы. Это было похоже на тот момент, когда я рассматривала лицо Саске в зеркале. Неужели и правда материнский инстинкт? Мне было сложно представить, как у жителей Конохи получалось ненавидеть этого маленького кавайного мальчика.
— Я хотел извиниться.
— Чего?! — от удивления Наруто чуть не свалился с качелей.
— За то, что называл тебя слабаком и неудачником, — пояснила я. К сожалению, Саске действительно это делал. — Извини, я был неправ. На самом деле, ты очень сильный. Мир?
Я протянула ему руку, и Наруто почти минуту недоверчиво меня рассматривал, ожидая подвоха, но потом все–таки пожал. Когда никакой подставы так и не произошло, лицо Узумаки расплылось в широкой улыбке.
— Ха! Наконец–то ты понял, как я крут!
— Да. Однажды ты станешь самым известным шиноби в мире, — подтвердила я.
— А?! — Наруто опять вытаращился на меня, не веря собственным ушам. Он точно ожидал, что я начну яростно отрицать его слова.
— Ты действительно сильный, — я села на соседние качели и начала легонько раскачиваться, глядя прямо перед собой. — Несмотря на то, как все к тебе относятся, ты до сих пор можешь улыбаться.
— Да чего тут сложного–то? — в подтверждение Наруто еще раз радостно оскалился.
Я повернулась к нему и старательно растянула губы в улыбке. Лицо было как резиновое, ведь мимическими мышцами больше двух недель не пользовались.
— Как видишь, я разучился, — пришлось даже потереть щеки руками, чтобы исчезло ощущение инородности.
— Ух, это было жутко! — воскликнул Наруто. — Хочешь, я тебя потренирую?
— Хочу.
— Ха! Тогда готовься! Скоро ты будешь улыбаться шире всех в Конохе!
Я с сомнением посмотрела на него. По идее, от этой реплики мне должно было стать смешно, но ощущалось только непроходящее умиление.
Мы некоторое время покачались в тишине, нарушаемой лишь скрипом качелей. В это время я лихорадочно размышляла, что делать дальше. Желание поговорить с Наруто было совершенно спонтанным, но уйти после разговора и оставить его здесь одного я просто не могла. Решение было очевидным, и плевать на канон! Совесть–то у меня не атрофировалась и точно загрызет, если оставлю все как есть.