Кажется, на мои губы сама собой наползла совершенно маньячная улыбка. Под действием медицинской чакры сердце начало сокращаться, словно живое. Кровь потекла по моей руке и закапала с локтя.
— И зачем тебе сердце? — довольно–таки осторожно спросил Кисаме.
Я обернулся к нему и смерил таким взглядом, будто тот сказал откровенную глупость.
— Конечно же, чтобы съесть, — ответил я с видом, словно это самая очевидная в мире вещь. — Это прекрасно восстанавливает силы после боя.
Ого, он кажется и правда поверил, вон как в лице переменился! Даже у Итачи взгляд стал какой–то странный.
— Ой, да ладно вам, я же пошутил. Просто положу его в баночку, залью формалином и начну собирать коллекцию, — я радостно улыбнулся.
Так, кажется, теперь они не могут определиться, какой вариант хуже. Пожалуй, правду о том, что сердце мне нужно для экспериментов над стихией земли, лучше не озвучивать. Моя чакра пропитала каждую клетку чужого сердца, и я смог убрать его в свой внутренний мир, где уже находилось мое настоящее тело. Похоже, Кисаме, заметивший исчезновение чужого внутреннего органа из моей руки, ради собственного душевного спокойствия решил не спрашивать, куда я его дел.
На обратной дороге к базе Акацуки я дал задание институту внутреннего мира изучить новое сердце и его возможности, а затем ускорил время в нем. Так что, когда мы прибыли на место, все уже было готово. Умники из института разработали модель и провели исследования. Как я и предполагал, имея сердце шиноби, владевшего стихией земли, я смогу создать клона с такими же способностями. Был только один минус — клон не сможет пользоваться моими техниками молнии и огня. Но тут уже ничего не поделаешь.
Кисаме и Итачи отправились на доклад к лидеру, а я сразу на полигон. За все это время мы с нии–саном здорово его преобразили, не оставив ни одного ровного участка стен и пола. Все вокруг было изрыто взрывами, оплавлено кислотой или пламенем. Впрочем, так даже лучше — тренировки тайдзюцу в таких условиях получаются просто экстремальные. Я только недавно узнал, что Итачи с самого начала наших совместных занятий прикрывал полигон своими иллюзиями, защищая от остальных Акацуки. Сначала он думал, что я на уровне генина и не хотел, чтобы остальные знали, насколько я слаб. Но после первой же встречи с Принцессой изменил свое мнение на противоположное.
Пока Итачи не было, я материализовал клона и опробовал несколько техник земли. Было немного непривычно, огонь и молния ощущаются совсем по–другому. Да и техник Дотона я знал всего три — машинально скопировал их шаринганом еще у Какаши–сенсея. Я усмехнулся, предвкушая, что устрою Итачи сюрприз. Конечно, его такой простой ловушкой вроде земли, превратившейся в трясину, не поймаешь, но сам факт того, что мне теперь доступна чужая стихия, его удивит.
Первая же тренировка показала, что, собери я хоть все стихии разом, Итачи мне не победить, пока я не догоню его в тай. Но демонстрация новых способностей его впечатлила, и я рассказал, что идея собирать чужие сердца принадлежит не мне, а Какузу, и что тот их уже все пять типов собрал и содержит в собственном теле. Нии–сан с местным казначеем никогда не сражался, поэтому таких подробностей не знал, хотя с помощью шарингана мог видеть, что у того очень странная чакра.
В остальном жизнь текла довольно размеренно, если так можно сказать о буднях наемных убийц. Постепенно я так обжился на базе Акацуки, что уже чуть ли не домом стал считать. Ну, насколько это возможно для подземелий, состоящих из множества запутанных коридоров. Я даже прикупил всяких мелочей для уюта — вроде настоящих подушек взамен теневых и каллиграфических свитков, которые тут используют вместо картин. Итачи, кажется, полностью смирился с тем, что теперь рядом с ним постоянно кто–то есть, так что в свою комнату я неделями даже не заглядывал, проводя все время у него. Во время отдыха нии–сан обычно читал книги и ел сладости. У него вообще было такое хобби — ходить по кондитерским. Перед каждой миссией, если поблизости оказывался какой–нибудь городок, мы обязательно шли туда покупать сладости. Я‑то и сам их люблю еще с прошлой жизни, а Кисаме ворчал, что мы оба психи и перемещался подальше от нас в Шуншине.