Сразу же после этого Станислав продолжил свои изыскания в плане установления личности бомжа. Дав посмертные фото умершего и данные его дактилоскопии информационщикам, он попросил их проверить личные данные этого человека по всем возможным базам, а сам, пока, как говорится, суд да дело, решил сгонять в Истру, чтобы там, на месте, поискать интересующую информацию. И его поездка оказалась вполне успешной. Разумеется, разыскать тех, кто знал бы асоциального типа без определенного места жительства в городе с тридцатитысячным населением, дело весьма непростое. Но, обратившись к своим коллегам за помощью, Крячко на удивление быстро смог найти нужного ему человека. Им оказался один из истринских участковых, который представился как Николай. Лишь взглянув на фото, он удивленно резюмировал:
– О, да это же Прохор Жандармов!
– Жандармов – это кличка? – уточнил Станислав.
– Нет, его настоящая фамилия, – продолжая разглядывать снимок, пояснил Николай. – Хотя местные босяки его кличут именно Жандарм…
По словам участкового, Жандармов из коренных истринчан. В общем и целом мужик он неплохой, но в своей жизни наделал немало глупостей, из-за чего и скатился на самое дно. Когда-то у него была семья, хорошая работа (Прохор по специальности электрик, сварщик, слесарь и вообще – мастер на все руки), но в общеизвестные «лихие девяностые», чтобы выжить, ему пришлось ехать на заработки в Сибирь. И, что интересно, работать он устроился в Мирном, где занимался добычей алмазов. Отработал там лет пять, все шло замечательно, но однажды Жандармов узнал о том, что его семья распалась. Жена, не выдержав многомесячной разлуки, подала на развод и с детьми уехала к матери. Прохор после этого запил, потерял работу, несколько лет скитался по городам Сибири.
Вернувшись в Истру, он сошелся с какой-то женщиной и перебивался случайными заработками. Летом собирал грибы – в этом ему равных не было, ловил рыбу, зимой «калымил» по части электрики, каких-то иных разовых работ. За свои труды предпочитал брать «жидкой валютой». Но с некоторых пор к нему стали обращаться и по иным, весьма специфическим вопросам.
Как-то раз, проходя по улице, Жандармов увидел одну состоятельную даму, которая выходила из своего шикарного авто. Лишь раз взглянув на украшение из «брюликов», которое охватывало ее далеко не худенькую шею, он на ходу обронил:
– А брюлики-то не природные, синтетика…
Ошарашенная тем, что какой-то бродяга смеет судить о подлинности ее украшений, дама, не стесняясь в выражениях, во весь голос объявила ему об этом. Проигнорировав и слова, и эмоции, Жандармов, даже не оглянувшись, продолжил свой путь. А дама, с того момента потеряв всякий покой, начала усиленно искать и нашла-таки достойного доверия ювелира, который подтвердил сказанное Прохором: ее украшение не из природных бриллиантов, а из искусственных, произведенных на специальной установке.
Закипев, как перегретый самовар, дама пошла в атаку на своего мужа – что ж ты так низко меня ценишь, если под видом бриллиантов подарил подделку?! Тот немедленно напустился на магазин ювелирных украшений, где и было куплено колье. Учитывая тот факт, что данный гражданин в своем городе был персоной достаточно заметного ранга, директор магазина, изрядно струхнув, пообещал, что немедленно со всеми заморочками разберется и примет все необходимые меры. Он тоже нашел опытного, знающего свое дело ювелира, который просмотрел все его коллекции украшений и выявил среди них около десятка тех, которые, при всем своем сиянии и блеске, никак не могли считаться природными.
Известие о том, что в торговле под видом подлинных бриллиантов появились искусственные, взбудоражило ту часть населения, которую заботил не жидковатый суп, а мелковатый жемчуг. Немалая часть состоятельных дам тоже начала придирчиво осматривать свои драгоценности – а вдруг не натуральные?! Но, поскольку «брюлики» на их перстнях, серьгах и колье отвечали всем параметрам, свойственным природному алмазу (царапали стекло, светились в лучах кварцевой лампы голубым и фиолетовым цветом, а в рентгеновских лучах – насыщенно-зеленым), то главным экспертом по части определения подлинности камешков стал не кто иной, как Жандармов.
Происходило это не самым затейливым образом. Ему звонили на сотовый, и он приходил в условленное место. Чаще всего такие «деловые свидания» ему назначались у памятника водопроводчику. К Жандармову, неспешно покуривающему беломоровский «цыбарик» (ничего другого из табачных изделий кроме «Беломорканала» он не признавал), как бы случайно прогуливаясь, подруливала очередная гражданка в бриллиантах, и он, окинув их своим на тот момент трезвым оком, давал однозначное заключение: «Брюлик!» Или, если бриллианты вызывали сомнение, изрекал: «Синтетика…»