— Я появился в твоей жизни, потому что хочу этого, — ответил Роуэн, все еще не разрывая своего разрушительного зрительного контакта. Он сделал шаг вперед. Маленький такой. Но любое сокращение расстояния между нами заставляло мое горло сжиматься, а грудь потеть сильнее.
— Скажи мне, что искренне хочешь, чтобы я ушел, и я уйду, — предложил он низким, хриплым голосом.
Мое сердце бешено колотилось. Я только что спорила с ним о том, что он здесь. Я делала это так страстно. Но тогда Фиона была здесь чем-то вроде поддержки. А сейчас он пялится и разговаривает со мной тоном, похожим на растопленный шоколад.
«Скажи это», — убеждала я себя. С ним я могу разбиться сильнее, чем на американских горках.
Я открыла рот.
— Мне нужно приготовить сыр, — сказала я вместо того, чтобы прогнать его.
На один ужасный, но восхитительный момент я подумала, что он может не дать мне проходу.
Но затем он отступил назад. Я вздохнула с облегчением. Или разочарованием.
— Я хочу помочь, — теперь его голос был грубым.
— Будь там, — я указала на барные стулья. — Потому что я просто… мне нужно, чтобы ты был там. Я через многое прошла за последние двадцать четыре часа.
Роуэн поджал губы, хмуро глядя на меня всего на мгновение, прежде чем пошел и сел на стул. Мое сердцебиение не замедлилось.
Но этого было достаточно, чтобы приготовить сыр.
Роуэн Деррик в моем доме.
Это безумие.
Но что еще более безумно, так это то, насколько хорошо я себя ощущала.
Все казалось таким правильным.
Глава 7
Некоторое время мы не разговаривали, пока я нарезала хлеб, а затем достала чугунную сковороду, которая висела на крючке над газовой плитой.
Моя кухня представляла собой восхитительную смесь современного и деревенского стиля. Набор кастрюль и сковородок, висящих над плитой, сливающихся с розовыми барными стульями, светильники из матовой латуни и большие вазы с цветами.
— А Мэгги? — спросила я, нарушая молчание. — У меня нет собачьего корма.
Я мысленно приказала себе потом купить немного корма. Затем мысленно отчитала себя за то, что подумала об этом. Ведь это будет означать, что здесь будет жить собака, которая его ест. Я не планировала заводить собаку — хотя присутствие Мэгги словно дополняло дом и заставляло серьезно задуматься об этом.
Мэгги не будет здесь ночевать больше, чем один раз.
Потому что ее хозяина здесь не будет.
— Я могу приготовить ей омлет, — предложила я, прогоняя эти мысли. — И у меня в кладовке есть тунец. Он полезный. Холин и омега-3.
— У нее есть еда, — тихо сказал Роуэн с неописуемым выражением на лице. Черты его лица смягчились, но в глазах вспыхнуло что-то, чего я не могла расшифровать. — В машине. Мы подготовились.
Я прикусила губу. Он подготовился, чтобы остаться здесь на ночь. После того, как выгнал Нейтана из города.
Я не думала о Нейтане. Не могла. Сбивало с толку.
— Зачем? — спросила я его.
Он наклонил голову. Этот жест был ошеломляющим. В сочетании с его близостью и общим присутствием в моем доме.
— Не хотел наглеть, — сказал он с невозмутимым лицом.
Я уставилась на него, а затем хихикнула. Потом еще раз.
Он наблюдал за мной, все так же наклонив голову.
— Ты не хотел наглеть, — повторила я, хихикая.
Он кивнул.
— Но войти в мой дом и объявить, что ты останешься здесь, это по твоему… скромно? — спросила я, положив руку на бедро.
Теперь Роуэн улыбался.
Мне это не понравилось.
Или понравилось. В этом и проблема.
— Ты принесешь корм своей собаке и дашь мне доготовить ужин? — спросила я его с притворным нетерпением.
Мне нужно пространство, чтобы сделать вдох, который не пахнул бы им.
На одну замирающую секунду я подумала, что он не уйдет, потому что просто продолжал смотреть на меня. И во второй раз за сегодняшний вечер я была уверена, что он вот-вот поцелует меня.
Но он этого не сделал.
Он поставил бокал на стойку и обошел меня, чтобы забрать собачий корм.
Он останется.
Как и Мэгги.
Остаток ночи прошел в какой-то гармонии.
Но не совсем.
Из-за того, что я все еще волновалась внутри, мой фундамент дал трещину. Я была сверхчувствительна к каждому своему движению, к каждому вздоху, к тому, как я ела, ходила, потягивала вино. Винный кайф немного помогал. Достаточно, чтобы я смогла проглотить еду, не подавившись.
Мэгги с удовольствием набросилась на корм. Особенно после того, как я положила в миску немного тунца.
Роуэн отнесся к этому с удивлением, хотя я начала разглагольствовать о химикатах, которые добавляют в пищу — даже в собачий корм — и что нам нужно скорректировать рацион Мэгги, чтобы она прожила долгую и счастливую жизнь.
В конце своей тирады я поняла, что переступила границы дозволенного, критикуя еду, которой он кормит свою собаку, ведь это не мое дело.
Однако Роуэн совсем не беспокоился. У него было мягкое, напряженное, слегка удивленное и невероятно красивое выражение лица.
Сейчас я сосредоточилась на своем вине и сэндвиче, которые оказались невероятным сочетанием.
Роуэн сидел прямо рядом со мной за барной стойкой со своими двумя бутербродами. Мы были близко. Так близко, что его бедро пару раз фактически коснулось моего. Я напряглась, сэндвич замер на пути ко рту, но потом я пыталась успокоиться. Насколько это возможно для кого-то вроде меня.
Как только я закончила, то вскочила, чтобы помыть посуду. Или пыталась это сделать. Роуэн забрал тарелки, снова стоя слишком близко.
— Повар не моет посуду, — сказал он низким и хриплым голосом.
— Я не против, — прошептала я.
— Я не спрашивал, против ты или нет, — ответил он, забирая тарелки из моих рук. Но он не сразу подошел к раковине. Даже не пошевелился. Он просто стоял там, держа тарелки между нами. — Ты готовишь потрясающий жаренный сыр, кексик, — пробормотал он.
Я посмотрела на тарелки, больше не в силах выдерживать его проницательный взгляд. Я действительно вкусно приготовила.
— Спасибо, — ответила я тихим, дрожащим голосом.
При этих словах он отступил назад и направился к раковине. Я как загипнотизированная наблюдала, как двигаются мышцы его спины под футболкой. Меня охватило желание подойти к нему сзади, просунуть пальцы под футболку и провести кончиками пальцев по каждому мускулу.
Я быстро отбросила эти мысли, напомнив себе, что это значительно усложнит и без того сложную ситуацию.
Вместо того, чтобы делать то, что подсказывал инстинкт моего тела, я просто откинулась на спинку барного стула и наблюдала. Обычно я бы не стала делать ничего подобного. Я бы схватила свой телефон, книгу, любой отвлекающий инструмент. Но в тот момент во мне было изрядное количество вина, а напротив стоял мужчина, моющий посуду.
Закончив, он вытер руки кухонным полотенцем и повернулся.
Думаю, я наполовину влюбилась в него прямо тогда, когда он стоял у меня на кухне и вытирал руки кухонным полотенцем.
— Ты ведь не собираешься уходить, да? — спросила я со вздохом.
— Ни за что на свете, — сказал он. Возможно, даже прорычал. До этого самого момента я и не думала, что мужчины на самом деле рычат. Я думала, что это творческий прием у авторов романов. И мне это нравилось. Ну, когда я читала.
Потому что я не сталкивалась с подобным в реальной жизни. До этого момента.
И можно было с уверенностью сказать, что в реальной жизни мне это тоже понравилось.
— Я приготовлю спальню для гостей, — прошептала я дрожащим голосом. Очень хотелось сказать, чтобы он поспал в моей комнате. Однако слова застряли у меня в горле, слишком скрюченном от страха.
Я встала с барного стула без всякого изящества. Но, хотя бы, не упала.
— Я покажу тебе, — быстро сказала, почти выбегая из комнаты.
Я не оглядывалась, чтобы посмотреть, идет ли он за мной, знала, что идет, по тихому стуку его ног и когтей Мэгги.