Прошлая ночь не была отказом, что бы я себе не говорила. Потому что даже я не могла отрицать, что Роуэн хотел меня. Он не скрывал этого. Ничуть
Как раз в тот момент, когда я подумала, что не выдержу еще одной секунды его внимания, он прочистил горло, нарушая момент.
— Я помню этот дом, — прочитал он, прикрывая свою кружку и оценивающе оглядывая кухню. Опытный глаз. Он переходил из режима знойного Роуэна в режим парня-строителя.
Что было разочарованием в некоторых отношениях, но интригующим в других. Мне нравилось видеть эти его версии, хотелось знать, сколько их еще там.
— Последний владелец звонил нам и спрашивал расценки на ремонт. Ему не понравилось то, что мы сказали.
Я вспомнила капризного старика, который раньше жил здесь, и которого невероятно беспокоил тот факт, что я, незамужняя женщина, покупаю его дом на свои собственные деньги. Но я была единственным покупателем, так как дом разваливался, и ремонт обошелся бы ему в небольшое состояние. Он стоял на рынке около года, когда я его купила, и детям владельца не терпелось вывезти отца из фермерского дома в престарелый дом во Флориде.
— Кто делал ремонт? — спросил Роуэн, двигаясь по комнате, проводя руками по стене и направляясь к арке, которая вела в холл. Мне нравились эти арки. Они делали дом теплее, немного неожиданнее и современнее, не ставя под угрозу его историю. Ну, по крайней мере, я так думала. Кто знает, о чем думает Роуэн.
Я была очарована тем, как его руки двигались по гладкой поверхности. Уверенно, сильно.
— Эм, я, — ответила я, думая, что мне, возможно, нужно проверить свою голову, раз я возбуждаюсь, наблюдая, как мужчина трогает мой дом.
Внимание Роуэна переключилось со стен на меня, его глаза расширились от шока.
— Ты сделала все это?
Я кивнула, смущенно глядя в свой кофе. Я понятия не имела, почему, черт возьми, так смущалась. Еще несколько секунд назад я была горда.
Я неловко переступила с ноги на ногу.
— Уверена, есть много вещей, которые другие люди могут посчитать неправильными, — я пожала плечами. — Девчонка, которая только что начала бизнес, затем решила вложить большую часть своих оставшихся сбережений в это место, — я указала руками на потолок. — Я, конечно, не могла позволить себе нанять подрядчика, поэтому смотрела много видео на YouTube. Конечно, помогали сантехники, и Тина просила кого-нибудь из своих друзей время от времени приходить на помощь.
Я вспомнила здоровенных, устрашающих байкеров, которых она присылала ко мне домой. С татуировками, кожаными жилетами и своими «Харлеями». И многие из них были невероятно красивы.
И все они оказались вежливыми, хорошими людьми… так говорила Фиона, выходя из спальни со злой усмешкой.
— Я уговорила брата приехать сюда после того, как купила дом, — я с нежностью улыбнулась стенам, полам, вещам, которые мы создали с братом. — Он хорошо поработал. И всякие электрические штуки настроил.
На секунду я ужасно соскучилась по своему брату. Как по недостающей конечности. Конечно, расстояние между нами всегда причиняло боль, но были моменты, когда я чувствовала себя неполноценной, как будто совершила ужасную ошибку, уехав так далеко от него. Но я сделала это, потому что должна была. Я не могла быть в одном городе с этой женщиной. И по какой-то причине Ансель не мог оставить ее.
Она глубоко вцепилась.
— Твой брат — электрик? — я была благодарна, что вопрос Роуэн вырвал меня из мыслей.
— Ну да. Получил сертификат несколько лет назад. Он вернулся в Чикаго.
— Он старше тебя?
Мои губы приподнялись по собственной воле.
— На две минуты… этим и хвастается при любом удобном случае.
Роуэн наклонил голову, рассматривая меня, жест, который я теперь распознала как его способ показать, что он не просто слушает, а ловит каждое слово.
— Вы близнецы? — спросил он с явным удивлением в голосе.
Это почему-то позабавило меня.
— Ты, кажется, шокирован. У меня не может быть брата-близнеца? — поддразнила я.
Он потер рукой подбородок, смахивая густую щетину.
— Нет, — мгновенно ответил он. — Ты кажешься особенной.
Святое дерьмо. Он правда сказал это?
Я прочистила горло, не зная, что делать со своим телом, поэтому просто залпом допила остатки кофе, обжигая при этом язык и горло.
— Мне нужно в пекарню, — объявила я, морщась от ожога.
Роуэн некоторое время наблюдал за мной, прежде чем кивнуть. Он вернулся на кухню не для того, чтобы замочить кружку и оставить ее в раковине, пока кто-то другой не помоет, — то есть я, — как делал Нейтан. Нет, он сполоснул ее, а потом положил в посудомоечную машину.
Такой простой акт обычной вежливости не должен казаться таким уж важным. Но это произошло. И еще раз дало понять, что я позволила Нейтану вытирать об меня ноги.
Я погрузилась в свои мысли, пока собирала сумочку.
Мэгги потерлась головой о мое бедро, как будто чувствовала, что я начинаю себя накручивать. Я почесала ее за ухом, благодарная за то, что она просто существует. Мне нужна собака. Дружеское общение. Безусловная любовь, которую они дают. Но меня не было дома с пяти утра каждый день. И я не могу приводить собаку в пекарню, так как это нарушение санитарного кодекса. Так что нет, для меня не имело смысла заводить собаку. Я просто должна извлечь из происходящего максимум пользы.
Мэгги радостно трусила рядом со мной, пока я шла к входной двери, где Роуэн сидел на деревянной скамейке у входа, надевая ботинки.
Вот еще один акт вежливости. Снимал ботинки, потому что не хотел пачкать пол. Конечно, Нейтан носил дорогие мокасины, которые он изо всех сил старался содержать в чистоте, чтобы они не создавали беспорядка, но это принцип.
Сравнивать одного мужчину с другим ненормально. Но тут никакой конкуренции. В этом я уверена.
Роуэн ничего не сказал, когда мы выходили за дверь. Я, Мэгги и он.
Я думала, мы сядем в наш машины и уедем, притворяясь, что прошлой ночи никогда не было.
Надеялась ли я на это? Может быть. Боязливая часть меня, конечно, надеялась.
Но другая часть меня не могла представить, что мы вернемся к прошлому, когда Роуэн был всего лишь посетителем в пекарне. Сейчас он просто человек с прекрасной собакой, который посылает мне значительные взгляды.
Но мне не следовало беспокоиться о таких вещах. Потому что я пока в здравом уме.
Он подошел ко мне прежде, чем я осознала, что происходит. И когда я поняла, инстинктивно попятилась.
— Нора, — пробормотал он, подталкивая меня к задней части моей машины, его теплое, мускулистое тело прижималось к моему.
Он все еще пах собой, но с легким привкусом мыла из гостевой душевой. Тем же мылом, которым я пользовалась. Лавандовое. Из Франции, где не пичкают средства личной гигиены химикатами, как здесь.
Мне нравился его запах. Но смесь его запаха и моего? Это слишком опасно. Это заставило меня подумать о… других совместных вещах.
Это и тот факт, что его рука теперь была на моем бедре, его губы в нескольких дюймах от моих, и он шептал мое имя каким-то страстным тоном.
— Что? — захрипела я, мои веки быстро затрепетали при его близости. К сожалению, на его лице не было никаких грубых недостатков, вообще ничего, что могло бы меня оттолкнуть.
— Ты больше не пьяна, — он медленно провел костяшками пальцев по моей челюсти.
Я вздрогнула от этого интимного жеста.
— Я и тогда не была пьяна, — возразила я или, по крайней мере, попыталась. Мой голос был слабым, едва ли выше шепота. — Скорее, навеселе.
— Хорошо, — его глаза искали мои. — Ты больше не навеселе. Так что…
— Что? — спросила я едва слышно.
— Так что, если я поцелую тебя, это не будет казаться насильным.
Мое сердце забилось в два раза быстрее, а оно уже билось чертовски сильно. Впервые в своей жизни, физические симптомы были вызваны не какой-то болезнью. На самом деле, я ни о чем не думала, кроме того, как пахнет Роуэн, тепла его тела, прижатого к моему, и того, как его слова вибрируют во мне.