Я оставалась в неведении.
— Когда я волнуюсь или теряю вдохновение, я мастурбирую, — объявила я. Слова слетели с моих губ, но я не осознала, что произнесла их. Поэтому продолжала говорить. — Я делаю это, потому что мне нравится секс и удовольствие. И у меня появляются идеи для новых тортов, пирожных, пока я это делаю. Так решаю проблемы. Я расслабляюсь и в то же время нахожу больше энергии. Я чувствую себя более живой.
Когда последний слог слетел с моих губ, я резко закрыла рот, кровь бросилась мне в лицо, когда я поняла, что сказала.
Вслух.
Я сказала, что мастурбация толкает меня на идеи для выпечки.
Пожалуйста, Тор, порази меня треском гребаной молнии.
Мои ноги не слушались. Если бы слушались, в моей прекрасной стене, которую отремонтировали и покрасили всего полгода назад, была бы дыра в форме меня.
Черты его лица изменились, выражение лица не было ни мягким, ни напряженным, ни похожим ни на одно выражение, которое я когда-либо видела. Все мое тело горело, особенно между ног.
Роуэн не ответил.
Не словами.
Он поднял меня. Перекинул через плечо.
Я этого не ожидала. Кто ожидает, что мужчина буквально поднимет ее, и как пожарный понесет к лестнице?
Я слегка взвизгнула, но заговорила только тогда, когда мы были на полпути вверх по лестнице.
— Что ты делаешь?
Роуэн мне не ответил. Он продолжил свое восхождение, проводив нас в мою спальню, прежде чем поставить меня на пол.
Я чуть не ахнула, когда мои ноги коснулись пола, и увидела его лицо. Его лицо, раскаленное добела. И голодное.
— Покажи мне, — потребовал он.
Я чувствовала его голос так, словно он ласкал каждый дюйм моего тела.
— Ч-что?
Опять же, если бы мои ноги слушались, я бы убежала. Но моя потребность быстро превзошла смущение.
Он не прикасался ко мне. Нет… хотя я отчаянно хотела.
— Покажи. Мне, — повторил он, его рот был в нескольких дюймах от моего. — Покажи мне, как ты заставляешь себя кончать.
У меня задрожали колени.
— Роуэн, — прошептала я. — Я не могу этого сделать, — я колебалась между возбуждением и застенчивостью, мне хотелось свернуться калачиком и исчезнуть. Это было волнующее и невероятно некомфортное чувство.
Твердый взгляд Роуэна не ослабел ни от моих слов, ни от невысказанной мольбы, сквозившей в них.
Он требовал от меня слишком многого. Мы всего лишь целовались. И почему-то это казалось более интимным, чем секс. Чертовски намного более интимным. Я никогда не делала этого с другим мужчиной. Никогда.
— Где ты его хранишь, кексик? — спросил он тихим шепотом.
Мне не нужно было спрашивать, о чем он говорил. Я знала.
— В тумбочке, — я кивнула в сторону кровати, на тумбе громоздились книги в мягких обложках, мой вчерашний стакан для воды, розовая антикварная лампа и поднос для безделушек с брошенными серьгами и кристаллами.
Роуэн не колебался. Не спрашивал разрешения. Он подошел к тумбочке и открыл верхний ящик. Я зажмурила глаза, меня захлестнуло смущение. Но это было не просто смущение. А что-то еще.
Огонь, который горел внутри меня. Огонь, который Роуэн разжигал с того дня в пекарне, когда улыбнулся мне и спросил, похожа я на Бет или нет.
Ящик закрылся, когда его мягкие шаги вернулись в мою сторону.
— Нора.
Тело содрогнулось, когда мое имя слетело с его губ.
Мои глаза инстинктивно открылись.
И там был Роуэн. Передо мной. В моей спальне. Держит мой вибратор.
— Ты хочешь быть хорошей девочкой для меня? — спросил он шелковистым голосом, протягивая его.
Моя киска пульсировала.
Я не думала, что у меня есть склонность к похвале. На самом деле, я всегда мысленно закатывала глаза всякий раз, когда смотрела или читала о мужчине, просящем женщину быть его «хорошей девочкой». В подобной просьбе было слишком много женоненавистничества. Отнимало у женщины власть, требуя, чтобы она была «хорошей», подчиняясь командам мужчины.
По крайней мере, я так думала.
Но никогда не чувствовала себя более могущественной, чем сейчас. В этот момент.
Моя рука дрожала, когда я брала вибратор. Наши пальцы соприкоснулись, но это был единственный контакт. Он повернулся вместе со мной, когда я на нетвердых ногах подошла к своей кровати, скинула каблуки, прежде чем сесть на мягкое розовое одеяло.
Я отдавала себе отчет в каждом своем движении. Каждом вздохе.
Это должно быть неловко. Я держу вибратор и готовлюсь использовать его перед полностью одетым мужчиной.
Но нет.
Конечно, была здоровая доля беспокойства, страха, но это лишь усиливало мое желание.
Я расстегнула штаны, приподнимая бедра, чтобы снять.
Роуэн наблюдал за каждым моим движением, низкое шипение сорвалось с его губ, когда его глаза увидели мои молочные кружевные трусики. Они были совершенно прозрачными, демонстрируя каждый дюйм моей киски, ухоженную полоску волос, которую я тщательно натирала лосьоном, хотя кроме Нейтана никто этого не видел и не ценил.
— Черт, детка, — пробормотал он, потирая рот рукой.
Конечно, созерцание его лица, искаженного желанием, когда он смотрел на меня в трусиках, было достойным, но кое-что еще привлекло мое внимание… Выпуклость в его джинсах.
Чертовски большая выпуклость.
Моя хватка на вибраторе усилилась, когда мои бедра потерлись друг о друга, отчаянно нуждаясь в трении.
Но я не пошевелила рукой, не включила вибратор и не дала себе разрядку, в которой так отчаянно нуждалась.
— Я покажу тебе, как… кончаю, — прохрипела я, мои щеки пылали, когда я произносила эти слова, устанавливая зрительный контакт с Роуэном. — Если и ты покажешь мне, — я кивнула на выпуклость в его джинсах.
Я глубоко вздохнула, пытаясь найти в себе мужество, правильные слова, чтобы сообщить, чего еще я хотела. Вместо этого, я наклонилась, стягивая блузку через голову, показывая свой прозрачный бюстгальтер, мои ноющие соски прижались к кружеву.
Еще одно сдавленное шипение признательности вырвалось у Роуэна.
Здесь было мало места для смущения, даже несмотря на то, что я лежала в своей постели почти голая, а он стоял надо мной полностью одетый. С самого начала Роуэн ясно дал понять, что ему нравится мое тело. Он его желал. Итак, я не стала отшатываться, беспокоиться о ямочках на бедрах, лишнем весе на бедрах и животе. Во взгляде Роуэна не было никакого осуждения. Только желание.
— Я хочу, чтобы ты показал мне, как ты кончаешь, — повторила я хриплым тоном. — И сделай это… на мне, — мои щеки запылали еще жарче от этой просьбы. Я не была сильно смущена. Но чувствовала себя наглой, произнося это вслух. Не той робкой кондитершой, какой была все то время, что мы знали друг друга.
Глаза Роуэна расширились от моей просьбы.
Возможно, тогда я бы занервничала. Возможно, я бы снова погрузилась в ту кроткую версию себя, которая не выражала свои желания словами.
Но на это не было времени.
— Я, блять, словно выдумал тебя, — прорычал Роуэн, потянувшись руками к своему поясу.
Я сжала бедра в предвкушении, наблюдая, как он освобождается от джинсов.
И пришло время моим глазам широко раскрыться, когда он обхватил большой рукой свою длину. Я не верила во всеобщее правило об огромных руках у мужчин, но сейчас… большие руки… большой, великолепный член.
Я облизнула губы, думая о том, чтобы прикоснуться к нему, ощутить его внутри себя.
— Нора, — прорычал он.
Мое внимание переместилось обратно вверх, туда, где его напряженный, голодный взгляд был прикован ко мне.
— Если ты не перестанешь пялиться на мой член и не включишь вибратор, я забуду обо всем на свете и трахну тебя, — он сделал прерывистый вдох. — И как бы сильно я ни жаждал это сделать, я не хочу торопиться.
Я чуть не выбросила вибратор и не залезла на него. Суровость его черт, низкий и напряженный тон голоса сказали мне, что он не будет сопротивляться. Даже самую малость. Мы оба хотели, чтобы он был внутри меня. До безумия.