— Не принижай свои старания. Это очень хорошо, если не лучше, чем я мог бы сделать. Ты чертовски потрясающая, Нора. Чудесная.
Мой румянец усилился, и я неловко поерзала.
— Спасибо, — тихо ответила я.
Я посмотрела на дом, на свою работу. Конечно, мне помогали. И я много плакала, насколько все было тяжело. Ошибки и необходимость начинать все сначала. Но это было чертовски впечатляюще.
— Я всегда хотела поставить оранжерею, — я обвела жестом внутренний дворик. — Как в Практической магии, — тогда до меня дошло, что я разговариваю с бывшим военным, ставшим строителем и всесторонне развитым альфой. — Практическая магия — это фильм…
— Я знаю, — мягко прервал он. — Видел фильм. Пару раз.
Я удивленно откинула голову назад.
Он пожал плечами.
— У меня есть сестры. Им нравится это гребаное дерьмо.
— У тебя есть сестры?
Он кивнул.
— Две. Ну, одна из них теперь замужняя чертовка, Кендра, что ничуть ее не изменило. Кит, ее муж, боготворит ее. Лишь поэтому он все еще дышит, — он улыбнулся, потягивая свое пиво. — Каллиопа уехала в Нью-Йорк, работает на Уолл-стрит, зарабатывает слишком много бабла.
В его голосе слышна гордость. Любовь.
Я не знала, что у него есть две сестры, потому что не спрашивала. Меня поразило, что я почти ничего не спросила о его жизни. О его семье. То, о чем обычно спрашивают, когда встречаешься с кем-то.
Но опять же, мы не встречались в обычном смысле этого слова. Мы были слишком близки для незнакомцев. Мы вроде незнакомцы. А вроде и нет.
Мне было неловко чувствовать, что я не знаю его прошлое.
— Ты близок со своей семьей? — спросила я.
Он улыбнулся, но это была какая-то меланхоличная улыбка.
— Да, всегда так было. Я самый старший. Хотя сестры кудахчут надо мной, как будто знают лучше, — он добродушно покачал головой. — У отца был собственный строительный бизнес дома, в маленьком городке недалеко от Бангора. Он был настоящим боссом. Но только не дома. Так главенствовала мама. И сестры. Никто не был против. Хотя они пытались остановить меня от службы.
Я могла себе представить. Не по собственному опыту, заметьте, но я почувствовала это по его голосу. Любящая семья. Сплоченная. Двое мужчин, оба альфы — потому что Роуэн откуда то это взял. Я бы поставила хорошие деньги на то, что его отец тоже был таким — подчинялся любимым женщинам. Семья, которая с грустью отпустила своего единственного мальчика — не могу представить Роуэна мальчиком, — в зону боевых действий. Туда, где ему могли причинить боль. Искалечить. Убить. В худшем случае. И в лучшем случае он вернулся бы домой изменившимся навсегда.
— Было много споров, — продолжил он. — Но они гордились. У мамы были наклейки на бампер, она развесила таблички во дворе. Отправляла мне посылки, — он снова покачал головой. — Как будто так смогла бы помочь мне вернуться домой в целости и сохранности. И если бы это было возможно, то только из-за мамы.
Мое горло обожгло. Не от зависти, а от радости. Что материнская любовь, чистая и добрая, существовала и создала этого человека.
Роуэн смотрел сквозь огонь, словно находился в другом месте.
Я никогда раньше не видела у него такого взгляда. Пристальный, на тысячу ярдов. Он видел немыслимые вещи, и они преследовали его.
— Мы перешли от разговора о практической магии ко мне, — он криво улыбнулся, отводя взгляд от огня.
Он хотел сменить тему. Я это понимала. Если бы я наткнулась на свои прошлые травмы ночью с бодрящим осенним воздухом, теплым камином и хорошей компанией, я бы захотела сразу же споткнуться. Есть ночи, когда можно говорить о таких вещах. Есть ночи, когда можно смаковать, наслаждаться и ценить то, что эти травмы остались в прошлом.
— Ну, если ты смотрел, тогда помнишь оранжерею. Я хочу повторить это… настолько, насколько смогу, — я кивнула на французские двери кухни, где Мэгги мирно спала, занавески мягко колыхались вокруг нее.
— Я многое сделала, — призналась я, обводя взглядом дом, рассматривая через окна все, что создала. — Но не знаю, позволят ли мои навыки добавить целую пристройку к дому.
— Можем переместить сиденья поперек, — он указал на двери, ведущие в зону, где был небольшой огород. — Потому что я планирую сидеть здесь с тобой еще много ночей, — добавил он, мои внутренности перевернулись.
Планы. Планы на будущее. Те, что согревали меня гораздо больше, чем огонь.
Я не знала, что на это сказать. Теснее прижалась к его телу и молчала.
В какой-то момент я заснула там, потому что последнее, что я помнила, — тепло камина, тело Роуэна, прижавшееся ко мне, и ошеломляющее чувство удовлетворения, нахлынувшее на меня.
Следующее, — я прижата к теплой груди, сильные руки обнимали меня, и мы поднимались по лестнице.
Звон собачьих когтей по деревянному полу подсказал, что Мэгги идет с нами.
— Я что, заснула? — я пробормотала Роуэну.
Он ухмылялся, когда проводил нас обоих в мою спальню и поставил меня на ноги.
— Заснула, — ответил он, убирая волосы с моего лица. — Быстро и глубоко.
— Так она сказала{?}[фраза стала летучей и придаёт разговору шутливо — сексуальную окраску], — пробормотала я, не подумав.
Роуэн пару секунд невозмутимо смотрела на меня, прежде чем разразиться смехом. Не просто смешки, которые я привыкла обожать, а смех от всего сердца.
Я никогда раньше не видела, чтобы этот человек смеялся. Ухмылки в пекарне — это то, что я наблюдала годами. И у меня было подозрение, что этот человек смеялся не часто. Именно угрюмое настроение, витавшее вокруг него, натолкнуло меня на это подозрение.
Но вот он.
Смеется.
Потому что я сказала глупую шутку.
— Черт, ты очаровательна, — пробормотал Роуэн, когда закончил смеяться.
Я могла бы растаять у его ног прямо там.
Но он еще не закончил.
— Я снова остаюсь сегодня вечером, Нора, — мягко сказал он.
Я сонно моргнула, глядя на него.
— Ты разозлила Ронни Кокрэна сегодня вечером, унизила его, — продолжил он, голос больше не был мягким. — Я не буду рисковать, — он обхватил ладонями мои щеки. — Не подвергну тебя опасности.
Хотя он был очень серьезен и говорил так, словно произносил клятву, я не могла удержаться от усмешки.
— Ты когда-нибудь прекратишь эту защитную рутину?
Его взгляд был таким пристальным, что я удивилась, как он не ошпарил меня.
— Никогда.
Вот оно что. Еще одна клятва. Тяжеля и постоянная.
Мне потребовалось время, чтобы переварить это. Хотя он проявлял чрезмерную заботливость, он был не совсем неправ. Сегодня я унизила Ронни. И он смотрел на меня с холодной ненавистью и гневом. Если он не готов взять на себя ответственность за свои действия, он, скорее всего, обвинит того, кто ближе всего. Накажет.
И это была я.
Это должно испугать.
Но нет.
Ведь Роуэн рядом.
— Однако на этот раз ты не будешь спать в комнате для гостей, — прошептала я.
Его поза застыла, и я увидела, как напряглась его челюсть.
— Я не настолько приличный, чтобы спорить по этому поводу, Нора.
Я не сдержала усмешку, поднимаясь на цыпочки, чтобы прикоснуться своими губами к его.
— Хорошо, — вот и все, что я сказала.
Хотя у меня все еще было невероятно чувствительно между ног от использования вибратора, на Роуэна сегодня вечером были планы. Он будет спать в моей постели. И, возможно, раздетый. Я увижу этот обнаженный, мускулистый торс. Прикоснусь к нему.
Мой голод горел яростно, даже несмотря на то, что конечности были тяжелыми и вялыми.
Я быстро сделала уход за кожей, веки становились все тяжелее и тяжелее.
— У меня есть запасная зубная щетка, — сказала я Роуэну, когда вышла из ванной.
Затем я резко остановилась.
Роуэн снял футболку и аккуратно сложил ее на одном из плюшевых кресел, стоящих напротив дверей балкона. Кресел было два — большие, уютные, в комплекте с пуфиками. Я сразу их туда поставила, как только сделала ремонт в спальне.