— Ты хочешь, чтобы я позвонила Анселю? — спросила Фиона со своего места в кресле, пока мы все смотрели на ноутбуке, как в Йеллоустоуне Бет и Рип танцуют на ранчо.
Я почувствовала, как вся кровь отхлынула от моего лица, а тело напряглось. Поскольку я наполовину лежала на Роуэне, он почувствовал перемену и повернулся ко мне.
Я сосредоточилась на Фионе, думая о своем брате. Он был бы уже здесь, если бы почувствовал что-нибудь от нашей причудливой связи. Поскольку его здесь не было, он не чувствовал. И хотя я бы хотела, чтобы он был рядом со мной, я была рада, что его здесь нет. Это будет для него шоком. Больничная обстановка… Нет.
— Я думаю, будет лучше, если мы подождем, он приедет через несколько недель. Тогда и скажем. Не хочу, чтобы ему приходилось иметь дело со всем этим, — я намеренно выражалась расплывчато, потому что Роуэн вслушивался в каждое слово, но Фиона поняла, что я имела в виду.
Она поморщилась.
— Он будет плеваться гвоздями, как только узнает.
— Еще бы, — согласилась я. — Но лучше пусть тогда злится чем… другое.
— Поняла.
После этого никто больше не говорил об Анселе, хотя я знала, что Роуэн заметил напряженное взаимодействие. Он всегда замечал. К счастью, он не стал настаивать. Я еще недостаточно сильна, чтобы пойти по этому пути. Когда-нибудь расскажу, но не сейчас.
В конце концов, все ушли после того, как заверили меня, что справятся с пекарней.
Ну, все, кроме Роуэна.
Он оставался.
Практически все время, что я там была. Он ходил домой, чтобы принять душ, переодеться, проведать Мэгги, которая тусовалась с Кипом. Но в любое другое мгновение он был рядом со мной, всегда прикасаясь ко мне, как будто напоминал себе, что я все еще здесь.
А потом, когда меня выписали, ухаживал за мной. Он даже оставлял Мэгги присматривать за мной в его отсутствие. Она не сдвигалась со своего места в изножье моей кровати. Я бесчисленное количество раз заверяла его, что не собираюсь умирать в его отсутствие. Он не находил это забавным.
Роуэн тоже всегда был тут. Дом был завален цветами и едой от моих друзей. Но о присутствии Роуэна говорило не это.
А оранжерея рядом с моей кухней.
В последний раз я вообще ее толком не видела, так как был натянут брезент. Мне до смерти хотелось подглядеть, но Роуэн ворчал насчет сюрприза, а я не хотела навлекать на себя его гнев. Кроме того, я хотела, чтобы меня удивили.
Когда я увидела оранжерею — ту, которая выглядела почти идентично оранжерее из «Практической магии», из белого дерева, светильников, рядами трав и выдвижными ящиками в старинном стиле, идущими вдоль края конструкции, — я попятилась и, вероятно, рухнула бы, если бы не руки Роуэна, обнимавшие меня.
— Это не о-оранжерея, — заикаясь, пробормотала я, в изумлении уставившись в пространство. — Это пристройка к дому. Ты буквально добавил еще одну комнату в мой дом, — я повернулась к Роуэну. — Как я могла этого не заметить?
Он ухмылялся.
— Ты отвлекалась.
— Никто не отвлекается настолько, чтобы не заметить, что в их доме пристраивается еще одна комната, — парировала я, мои глаза метались по сторонам, я была ошеломлена тем, что видела.
— Фиона помогла с растениями, — сказал Роуэн, потирая затылок.
Я должна был догадаться, что Фиона замешана в этом. Я была удивлена, что ей удалось держать рот на замке; обычно она плохо умела хранить секреты. Кроме того, ей не терпелось прибрать к рукам комнату в моем доме, поскольку я была слишком помешана на контроле, чтобы позволить ей принимать какие-либо решения по моему декору.
И все же я бы позволила Роуэну сделать это без вопросов.
Конечно, он не оставил мне особого выбора. Он просто… взял и сделал это.
— Работал всю ночь. Хотел, чтобы ты вернулась домой, и все было готово, — продолжил Роуэн, подбирая базилик кончиком пальца.
Его аромат витал в воздухе среди других трав, произрастающих в оранжерее.
— Не хотел, чтобы ты жила в зоне строительства, пока выздоравливаешь. И я хотел сделать это к приезду Анселя. Судя по тому, что ты мне о нем рассказала, он, кажется, увлекается травами, магией и всем прочим.
Мое сердце сжалось, не в силах вынести всей этой доброты. Этой вдумчивости.
— Тебе лучше выставить мне счет за все это, — сказала я ему строгим тоном. Суровость — это все, на что я был способна. Слезы и так подступали к моим глазам.
Кстати, о суровости… это именно то, что я увидела на лице Роуэна.
— Если ты дашь мне за это хоть цент, у нас будут проблемы.
Я сглотнула от его грубого тона.
— Это подарок.
Я разинула рот. Закрыла его. Ждала чего-то, хотя Роуэн был не из тех, кто шутит.
— Подарок? — пискнула я. — Ты не можешь сделать пристройку к моему дому в качестве подарка! — тогда мой голос повысился. — Я имею в виду, мы встречаемся… месяц. А это тысячи долларов материала, рабочей силы…
Роуэн рванулся вперед, чтобы обхватить меня за плечи. Не сильно. Его прикосновение было легким, как перышко, как будто я была сделана из стекла.
— Во-первых, не накручивай себя, — нахмурился он. — Ты пойдешь и сядешь на диван.
— Нет! — запротестовала я, удерживаясь на месте, хотя в животе у меня пульсировало, и стоять так долго было утомительно.
На челюсти Роуэна дрогнул мускул.
— Ты не можешь преподнести мне это как подарок, — прошептала я. — Ты не можешь дать мне всего, о чем я мечтала, — я опустила глаза, чтобы мои слезы капали на пол.
Роуэну это не понравилось. Его палец приподнял нижнюю часть моего подбородка, так что я посмотрела вверх, в его глаза.
— Кексик, это моя работа, — Оон кивнул в сторону оранжереи. — Я заключаю сделки на всякое дерьмо, плачу Кипу пивом и получаю приличную оплату тем, что ты для меня готовишь. Твоими улыбками по утрам. Твоими словами, когда ты кончаешь.
Я все еще плакала, но внутри меня проснулось желание. Странное сопоставление.
Роуэн погладил меня по щеке большим пальцем.
— Ты даришь мне подарки каждый гребаный день, Нора, которые абсолютно бесценны. Позволь мне сделать все, что в моих силах, чтобы дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала.
Слезы потекли быстрее, беспорядочнее, и теперь вместе с ними у меня появилась маленькая безобразная икота. Я не была хорошенькой плаксой, как в романтичных фильмах.
Казалось, это не беспокоило Роуэна. Его не беспокоило ни то, что я делала, ни то, кем я была.
Этот мужчина был влюблен в меня.
И я была влюблена в него.
Я чуть не сказала это прямо тогда. Чуть не открыла рот и свое сердце.
Но в последнюю минуту у меня сдали нервы.
Произнесу это вслух, и вдруг все исчезнет? Возможно, это разрушит магию между нами. А я не переживу расставание с ним.
Мой «дом выздоравливающей» был худшим видом ада. Не из-за боли, а из-за мускулистого мужчины, который орал на меня каждый раз, когда я что-то поднимала, слишком долго стояла на ногах или пыталась достать миксер из кладовки. Что я и сделала примерно через неделю.
— Мне нужно печь, — рявкнула я на него.
— Тебе нужно вылечиться, — утверждал он, сжимая миксер.
Я держалась крепко, хотя даже в моих лучших проявлениях моя сила не шла ни в какое сравнение с его.
— Исцеление для меня — это выпечка, — процедила я сквозь стиснутые зубы.
Взгляд Роуэна был стальным и решительным.
Я отказалась от всего остального с тех пор, как меня выписали, позволила ему обращаться со мной как с инвалидом, уступила ему, когда он нес меня вверх по лестнице, хотя мне это нравилось. Я смилостивилась над тем, что не пойду на работу еще два дня… и это убивало меня.
Но поскольку я не вернулась на работу, я не пекла. А поскольку я не пекла, то быстро выходила из себя. В тот день я почувствовала себя лучше и подумала, что Роуэн слишком увлечен своими хлопотами в оранжерее, чтобы заметить это.