Теперь я с ними.
Как будто это так просто.
И, возможно, так оно и было.
Беседа легко возобновилась, как только мы сели за десерт, и все пели мне дифирамбы по поводу разнообразия блюд, которые я приготовила. Возможно, я немного перестаралась.
— Хорошо, что твоя пекарня находится за сотни миль отсюда, — Кендра потерла живот. — Иначе у меня были бы неприятности.
— Мне все еще не нравится, что ты так далеко от нас, — проворчала Джилл, нахмурив брови.
— Мам, ехать меньше трех часов, — ответил Роуэн, все еще держа руку на моем бедре. Он ел свой пирог одной рукой.
— Ну, ты мог бы остаться здесь, унаследовать бизнес своего отца, чтобы он ушел на пенсию, — возразила она.
Роуэн усмехнулся.
— Мама, ты же знаешь, что в тот день, когда папа уйдет на пенсию, ад замерзнет.
Джилл закатила глаза.
— Чепуха. Твой отец заслуживает провести свои сумеречные годы, делая все, что он захочет.
— Чего он хочет, так это продолжать работать, — вмешался отец Роуэна. — Ты же знаешь, я бы свел тебя с ума, если бы сидел дома целыми днями. Ты не готова ко всей той дополнительной энергии, которую мне приходится направлять в другое место, — он пошевелил бровями.
Джилл посмотрела на него поверх своего бокала с вином.
— О, правда? Испытай меня.
Каллиопа застонала.
— А нельзя, чтобы мама не делала папе предложения посреди рождественского ужина? Всего один раз?
— О, будь счастлива, что у твоих мамы и папы здоровая сексуальная жизнь, — сказала ей Джилл.
— Я счастлива, — возразила Каллиопа. — Просто не хочу слышать это все время.
Я подавила улыбку, пока они продолжали добродушно препираться.
Беседа текла легко и в разных направлениях. Иногда общие разговоры, иногда по отдельности. Ни одна тема не казалась запретной или неловкой. Эту семью все устраивало.
— О боже мой, — выдохнула Каллиопа с набитым ртом моего лимонного пирога с меренгой. — Если мой брат не женится на тебе, это сделаю я.
Я улыбнулась ей, мои щеки вспыхнули от похвалы, которую подобным образом произносили остальные члены семьи.
— Нора, ты в высшей степени талантлива, — восхищалась Джилл, убирая со своей тарелки и накладывая себе горячий шоколадный торт. — Твоя пекарня — это как раз то, что нам нужно здесь, в нашем городе.
Роуэн слегка напрягся рядом со мной.
— Мам, — сказал он теплым тоном, но в нем слышалось предостережение.
— Что? — невинно спросила она. — Я просто говорю, что у ее бизнеса здесь есть потенциал для замечательного развития, и вы оба будете ближе, поэтому, когда у вас появятся дети, я буду рядом, чтобы помочь.
Мы с Роуэном не говорили о детях после разговора о контрацептивах, но это тема, о которой я думала все больше и больше. Особенно когда сидишь за этим столом.
— Когда у нас будут дети, ты будешь ездить в Юпитер каждые чертовы выходные с моего разрешения или без него, ты же знаешь, — ответил Роуэн, нисколько не смущенный обсуждением нашей будущей семьи в присутствии его собственной.
Его мать вздохнула.
— Но разве не было бы здорово, если бы они росли поближе к своим двоюродным братьям и сестрам? Ты мог бы перенести бизнес сюда, объединить его с бизнесом отца. Я знаю, случившееся с Кипом трагично и душераздирающе, но ему не нужно было уезжать из города…
Добродушная улыбка сошла с лица Роуэна, и выражение его лица стало мрачным.
— Мам, хватит об этом.
Атмосфера за столом изменилась.
Улыбки померкли, и все, казалось, дружно вздохнули.
Однако Джилл не была готова отступить.
— Прошло пять лет, и я знаю его мать…
— Хватит! — Роуэн хлопнул ладонью по столу, и бокалы зазвенели, покачиваясь.
Я вздрогнула, но никто другой не был слишком потрясен. Каллиопа поймала свой бокал, прежде чем он опрокинулся, и небрежно отпила из него.
Отец Роуэна покачал головой.
Кендра шепотом отчитала сына за то, что он провел пальцем по глазури на одном из тортов. Кит смотрел какую-то игру по телевизору в соседней комнате.
Казалось, только я была встревожена внезапной вспышкой гнева Роуэна. Я была единственной, кто не в курсе того, что случилось с Кипом.
Они с матерью смотрели друг на друга еще мгновение, прежде чем то, что витало в воздухе, рассеялось.
— Нора, как ты делаешь этот пирог таким сочным? — спросила Кендра, облизывая зубцы вилки. — Я никогда раньше не пробовала ничего подобного.
Я бросила еще один взгляд на Роуэна, обеспокоенная и любопытная, прежде чем ответить.
С этого момента все шло гладко, но я отложила разговор на потом.
Однако было трудно держаться за это, окруженной звуками дома. Смех и непринужденная беседа за послеобеденным кофе. С теплыми объятиями от всех на прощание. Обещания и планы на будущее.
Да, было трудно держаться за единственное черное пятно в течение дня.
Трудно, но не невозможно.
Мы ехали домой рождественской ночью. Несмотря на то, что Джилл уговаривала нас остаться, Роуэн твердо сказал «нет».
Когда я попыталась поспорить об этом, он отвел меня в сторону и сказал:
— Хочу трахнуть тебя так сильно, чтобы ты кричала. Не планирую делать это под крышей моих родителей.
Я больше не пыталась спорить.
Мэгги ночевала у своих «двоюродных брата и сестры», которые нежно любили ее и которым пока не разрешалось заводить собаку. Ночевка была «пробной», посмотреть, как они будут выгуливать ее, кормить и убирать.
Затем они приедут с Мэгги и всей семьей посмотреть мою пекарню и провести с нами канун Нового года.
Я была в восторге от этой новости, так как чувствовала себя с каждым из них как дома и стремилась проводить с ними больше времени. Но мне также нужно было сделать около миллиона дел, чтобы показать им все лучшее.
— Остановись, — скомандовал Роуэн.
Я вопросительно уставилась на него, поскольку ничего не говорила.
— Ты думаешь о том, чтобы потратить следующую неделю на выпечку, готовку, украшение, уборку или что-то еще, черт возьми, чтобы принять мою семью.
Я уставилась на него, разинув рот.
— Я знала, что ты потрясающий, но не знала, что ты еще и умеешь читать мысли.
Он хихикнул.
— Я не умею читать мысли, просто знаю тебя. Видел, как твои глаза остекленели примерно через две секунды после того, как они загорелись от возбуждения при мысли о приезде моей семьи, — он потянулся с того места, где его рука лежала на моем бедре, чтобы переплести свои пальцы с моими. — И, черт возьми, мне нравится видеть, как ты радуешься возможности провести с ними время.
— Это довольно просто, — пожала я плечами. — Я полюбила твою семью.
— И они полюбили тебя, — немедленно ответил он. — Ставлю свои сбережения на то, что на моем телефоне уже миллион и одно сообщение, восхваляющее тебя.
— Это только потому, что я принесла выпечку, — пошутила я.
Роуэн не улыбнулся. На самом деле, его лицо стало очень серьезным, а хватка на моей руке усилилась.
— Прекрати, Нора. Это потому, что ты такая, какая есть.
Я прикусила губу.
— Ты уверен?
Роуэн повернул голову и на мгновение покосился на меня.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Беспокойство — это не состояние моей души, это черта характера, — вздохнула я, надеясь, что темнота внутри грузовика скроет стыд, покрывающий меня, как пот. — Я не такая, как твоя семья, легкая, счастливая, уверенная в себе. Я боюсь, что тебе нужна…
Я не успела договорить, потому что Роуэн ударил по тормозам и съехал на обочину. К счастью, позади нас никого не было.
Его длинные, мужские пальцы нашли мой подбородок, приподнимая его так, что я была вынуждена встретиться взглядом с его лазурными глазами.
Его челюсть была напряжена, губы сжаты в тонкую линию, что говорило о том, что он явно зол, но он смотрел на меня с мягкостью, которая уравновешивала его острую челюсть.