Она потеряла все, и нашла в себе силы, чтобы начать все сначала. Для этого нужно мужество. И сердце
Часть 3
— Полли…
— Послушай, Люк, если ты об этом случае с принцессой…
Три недели, и так ничего и не произошло.
Она все еще вздрагивала, поймав взгляд Люка, но больше не нервничала, как раньше.
В тот день он не отвел глаза достаточно быстро, и было что-то особенное в его взгляде, какая-то томительная нежность, отчего она застыла на месте, чуть не опрокинув шоколадный пудинг на особу королевской крови. Полли рассыпалась в извинениях, Но Ее Высочество не рассердилась, напротив, улыбнулась и, прервав ее, заговорщицки сказала:
— Если бы этот мужчина так посмотрел на меня, я уронила бы не только пудинг.
— Ты не виновата, — прервал ее воспоминания Люк.
Выходит, он знает, что это из-за него?..
— Ты заканчиваешь? Мы можем пообедать.
— Спасибо, но сегодня я собиралась немного поголодать.
И это тоже из-за него…
После того, первого, обеда, место рядом с Люком всегда оставалось пустым, как будто все поняли, до чего она хочет быть рядом с ним. Хотя она не признавалась в этом даже себе.
— В этот раз ты сможешь спокойно насладиться обедом, не беспокоясь, что я опрокину что-нибудь.
— Но тогда…я буду волноваться, что тебя атаковала детская коляска, или раздел мотоцикл, — серьезным тоном произнес Люк, но в его глазах плясали лукавые золотые огоньки.
Насмешливый изгиб рта приглашал посмеяться, и Полли вынуждена была задержать дыхание, чтобы не расхохотаться.
Нет. Она не хотела так глупо вести себя. Скоро он должен был уехать, вернуться в Италию, напомнила она себе, добавляя еще один кирпичик к стене, возведенную вокруг собственного сердца.
— Мне жаль, Люк, но все, что мне сейчас нужно, это немного свежего воздуха.
— Ты работала три часа без передышки, и тебя ждет такой же трудный вечер. Не думаю, что воздух придаст тебе достаточно сил.
— Я съем бутерброд.
— Но этого слишком мало! Тебе необходимо хорошо поесть.
Перед его красотой, мелодичным итальянским акцентом, стройным телом с широкими плечами и узкими бедрами стены и кирпичи были совершенно бесполезны, и Полли приготовилась спасаться.
— Мне кажется, я слышу слова твой матери, — усомниться в его мужественности значило оттолкнуть его.
Но он, слегка вздернув бровь, сказал только:
— Не знал, что вы с ней знакомы.
Прежде чем она нашлась с ответом, Люк подхватил ее под локоть и открыл дверь:
— Хорошо, договорились: сначала прогулка, потом обед.
И совсем не считаясь с протестующими возгласами Полли, вывел ее на улицу.
Нежный и мягкий, как лучшее мороженое, подумала она: сначала холоден, потом его сладость тает во рту.
— И потом, кто-то должен прикрывать твои тылы, — принимая вид жертвы, пробормотала она.
Это выражение, произнесенное с восхитительным итальянским акцентом, получилось у нее отлично.
— Что? Это я сказал? — поразился Люк.
Полли тряхнула головой, сильно прикусила губу, напрасно стараясь удержать взрыв нервного смеха:
— Тебе нравятся спагетти — вестерны?
Ему понадобилось мгновение, чтобы среагировать, но когда он это сделал, Полли открыла, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, Люк Беллизарио умел смеяться. И когда он смеялся, казался моложе. Не таким угрожающим, но более опасным для ее сердца.
В то время, как она намеревалась прогуляться, рассматривая витрины, любуясь теми экзотическими вещами, которые не могла позволить себе, у Люка, похоже, была другая цель.
Оставив позади магазины, они свернули на маленькую улочку. Толкнув калитку у небольшого дома, он направился к входной двери, и, достав ключ из кармана, отпер ее.
Но Полли неподвижно застыла на пороге, отказываясь войти.
— Ты ведь хотела немного свежего воздуха? Тогда что ты стоишь? У меня есть маленький садик, ты сможешь немного посидеть на солнце, пока я приготовлю обед.
Его улыбка успокоила ее, протянутая рука показалась такой надежной, и впервые за последний год она почувствовала, что голодна.
— Маленький? — воскликнула она минуту спустя, когда он провел ее во дворик. — Правильнее сказать, микроскопический, но… потрясающий.
Дворик был полностью заполнен баночкам со специями и пучками душистых трав, растущих и висящих везде. Оставшееся пространство было занято маленькой двухместной скамьей.
Ее женская сущность подсказывала, что было ошибкой с ее стороны прийти сюда, но повар в ней успокоился сразу, как только она взяла лист базилика и растерла его между пальцами, наслаждаясь ароматом.