Но воспоминание выхлопнуло на мгновение позже, чем лжеотрок подняла руку в ответ и комнату наводнили скрежещущие, взрезающие душу скальпелем стоны. Круглый одноногий столик испуганно отшатнулся к двери, мебель – старые диваны и кресла – задрожала, задвигалась. Катя и Даша рефлекторно впечатались в стены. Тяжелая оконная занавесь встала дыбом – бьющаяся ткань перегородила гостиную наподобие ширмы…
А в складках, очертаниях полощущейся шторы пропечатались рожи невидимых жутких тварей.
Они гримасничали, извивались, корчились в муке – бесы метались, бились в силках между той, чья рука властно посылала их вперед, и той, чья выставленная щитом ладонь приказывала им идти прочь. Бесовская портьера завыла от боли, рванулась к двери, карниз соскочил со стены, выдирая громадные гвозди, и с грохотом обрушился на пол.
– Ничья, – крикнула Акнир и опустила руку – Ты сильнее, чем я думала… Тебе же хуже!
Вместо ответа Маша щелкнула пальцами, и пол ушел из-под Дашиных ног. Она повалилась на непонятную, поросшую травою летнюю землю. Вскочила, завертела головой. Гостиная исчезла. Исчез 13-й дом, улица Малоподвальная…
Исчез Город Киев!
Четверо возвышались на покатой горе в окружении бесконечных холмов и дремучих, укутанных пушистыми лесами низин. Справа – вдалеке – искрился невозможно огромный, широкий, как море, Днепр, лениво рассекающий своим великим телом два безмятежных, нетронутых цивилизацией берега.
– Две тысячи лет назад. Неплохо! – услышала Чуб и повернула очумевшую голову вправо.
Ведьма и лжеотрок стояли друг против друга на отроге горы. И прежде чем Даша успела осмыслить хоть что-то, одним коротким движением Акнир распустила, собранные в безликий учительский шиш светло-золотистые волосы, утопила в них пальцы, приподняла космы вверх и резко мотнула головой. Ее грива взвилась, описала полукруг…
Катя заорала.
В мгновение ока лжеотрок превратилась в окровавленную статую. Густые потоки крови обезличили Машино лицо. Иссеченная тысячью бритвенных порезов одежда обвисла лохмотьями, окрасившимися в кроваво-алый. И каждый из этих порезов нанес каждый волос ведьмы!
«Акнир– косматочка. Умеет ворожить с помощью собственных волос»
Даша не помнила, кто и когда говорил им это. Но знала теперь, почему первым делом инквизиторы брили уличенных в малифиции женщин наголо.
Волосы ведьмы могли быть страшным оружием!
– Нет! – секунду тому назад бывшая Машей кровавая туша выставила рваную ладонь. – Катя, не надо…
Второй рукой лжеотрок закрыла лицо, длань скользнула по телу, врачуя порезы. Мгновение – и кабы не жалкие остатки одежды, Чуб могла бы подумать, что кровавое месиво примерещилось ей.
– Да, восстанавливать ты научилась неплохо. Но вся твоя наука не стоит в бою ни черта. Ты не умеешь УБИВАТЬ! – просипела Акнир.
Стремительным жестом ведьма вырвала из шевелюры длинный волос, скрутила петлю, затянула ее.
Маша схватилась за горло. Держа волос за два конца, противница медленно развела руки в стороны – вмятина от невидимой струны, перерезающей горло лжеотрока, стала видимой, синей. Младшая из трех Киевиц раззявила рот, выкатила глаза, засучила руками.
«Катя, не надо!»
Она не могла это крикнуть – вытянув в сторону Кати руку с предостерегающим указательным пальцем, Маша качнула им, удушливо засипела…
Чуб не разобрала слов.
Но ведьма конвульсивно согнулась пополам, ее черты исказили слезы.
– Зачем?! – захрипела она. – Мамочка, ну зачем… Так нечестно, нечестно! Зачем тебе Небо? Они воюют две тысячи лет. Они разберутся без нас… Почему именно ты… как же я? Разве это честно, бросать меня? Сказать: «Я пошла умирать, ты должна все понять». Я не хочу понимать! Не надо выпускать Змея… Мы отменим октябрьскую. Трех не будет. И ты будешь жить. Ты – лучшая… «Истинная гордыня в смирении», – чушь! Мамочка… слышишь, даже если ты против, я верну тебя! И мне плевать, что будет потом! Поверьте мне, поверьте, только поверьте… знали бы вы, как я вас ненавижу… но я сделаю все… для вас все, что хотите. Я пальцем не трону… Только отдайте мне маму. Пожалуйста…
«Вот она – настоящая!» – поняла Катерина.
Ее дрожание губ, детские всхлипывания, злая истерика, боль, прорывающаяся, стоило Акнир вспомнить о матери, погибшей из-за такой ерунды, как трое слепцов – только это одно и не было маской. Только это и можно было принять за непреложную истину. Только в этом одном ей можно верить.
Она хочет вернуть свою мать, и для нее не имеет значенья цена!
Девчонка закашлялась, затряслась в рвотных судорогах, кровавая каша вырвалась из ее рта. Кожа Акнир стала бледной, а васильковые глаза почти черными от иссушающей ненависти.
– Значит так, святой Отрок, ты обрабатываешь своих гостей? – прохрипела она. – Вырываешь из них самое… самое… Знай, сука, этого я тебе не прощу! Это было только мое!
Словно юла, Маша крутанулась на 360 градусов, нарисовав пальцем в воздухе замкнутый круг.
– Круг Киевицы, – усмехнулась Акнир. – Считается непреодолимым. Ну что же, смотри…
Остекленевший от злобы взгляд ведьмы прицелился в Третью. Пальцы зашевелились, словно Акнир сплетала из воздуха незримое кружево. И мир начал рушиться у них на глазах…
«Она– чароплетка»,– вспомнила Даша.
Не сразу.
Вначале ей показалось, что перед глазами поплыли серые пятна. Она потрясла головой. Пятна не исчезли – стояли на месте. Зеленый, насыщенный солнцем мир лесов и холмов то там, то тут покрывали неясные сгустки темноты, будто мир был картинкой, поверхность которой можно испачкать. Или прожечь…
Грязное ржавое пятно испортило безоблачное небо над Машей. Черная клякса осквернила пейзаж за спиной. Тьма замутнила воздух перед ее ртом, очертила черный ореол вокруг головы…
«Она– чароплетка! Со времен Великой Марины даром чароплетства не владел никто! Чароплет способен создать новые законы… меняет мир по собственному желанию. Стоит Акнир получить чуть больше сил…»
Чуб вспомнила, кто говорил им это в том давнем-давнем будущем, где суд между Небом и Землей, бой между ними и Акнир, был неизбежен. И еще вспомнила, что восстав против Трех, дочь своей матери получила достаточно сил – киевские ведьмы отдали ей свои силы, чтобы наследница Киевицы Кылыны могла победить самозванок.
Бурая тьма выжгла солнечный мир вокруг Маши, крепко обняв жженой грязью непреодолимый круг Киевиц – с каждой секундой кольцо сужалось. Опустив очи долу, лжеотрок безвольно стояла, не предпринимая попыток разогнать эту мглу…
«Она не знает, как… Она не умеет!» – в отчаянии осознала Даша .
«Акнир может сплести новые чары! Чары, которых нет в книге Киевиц. Чары, против которых нет противоядий. Кабы не это, у вас был бы шанс…»
Лжеотрок подняла глаза, посмотрела на Катю и отрицательно покачала головой.
В тот же миг тьма дорвалась до нее. Маша заорала так, словно чернота, разъедавшая мир, была соляной кислотой. Мгла набросилась, скрыла ее.
– Нет! – закричала лжеотрок. – Умоляю тебя… Только не убивай! Только не убивай!..
– Ты слаба даже духом! – пальцы чароплетки опали. Тьма исчезла. – Киевицу невозможно убить! Забыла? – брезгливо спросила она. – Но если бы сейчас был Суд между Землею и Небом, знай, я бы не расслышала твоих просьб о пощаде.. .Знайте все, – сверкнула глазами она. – Если вы поможете мне вернуть маму, я действительно сделаю для вас все. Все, что попросите. Помогу вам разбогатеть и прославиться, научу менять мир… Делайте с ним все, что хотите! Пусть моя мать не будет Киевицей в будущем, пусть она только будет… Но если, – сказала Акнир, потемнев, – вы откажетесь помочь мне, я вспомню, кто виноват в ее смерти. Да, вы бессмертны. Но из этого правила есть три исключения: Киевицу может убить Город, она сама, и тот, кто вступит с ней в поединок во время Суда. Клянусь, чтобы расправиться с вами, мне хватит и одного!