Прогулка заняла двадцать минут. В собирании грибов приятно сочетаются активные действия и размышления: с одной стороны — свежий воздух, исполненное смутной надежды ранее утро, пешая прогулка, неожиданные наклоны и приседания; с другой — умственная активность, необходимая также для идентификации того, что военная стратегия — один из тех эвфемизмов, что зачастую кажутся еще более кровавыми, чем сами термины, ими замещаемые, — называет «взятием цели». Эту атмосферу сбора грибов с фальшивой веселостью описал Лев Толстой в «Анне Карениной». В действительности это занятие требует тревожной сосредоточенности на собственных действиях, твердого намерения вернуться домой с грибом или на грибе, готовности плыть по течению, безмолвной смеси скуки и тревоги, знакомой охотникам и психоаналитикам. Приходится столько смотреть себе под ноги, что может закружиться голова, когда наконец отрываешь взгляд от земли и понимаешь, где ты и кто ты. Забавно, но в этот раз я тут же набрел на семейку здоровеньких cèpes под первыми же двумя деревьями, которые я осмотрел, — дела у месье Робера шли бы очень и очень неплохо, найди он хоть что-нибудь в этом роде. Я насладился одной из приятных составляющих грибничества — коротким восторженным ощущением тайного торжества. В иной день, отправившись на прогулку с иными целями, я был бы очень рад обнаружить, что моя миссия так быстро пришла к завершению. (Я мог бы даже разделить часть моей добычи с Пьером и Жаном-Люком). Но не сегодня. Я поспешил дальше. Рядом с семейкой боровиков я нашел выводок Entoloma sinuatum, ядовитого двойника луговых грибов, известного как Le Grand Empoisonneur de la Côte d'Or.[294] Этот гриб не часто увидишь в Великобритании. И снова я поспешил дальше.
Я нашел то, что искал, причем почти в точности там, где и ожидал это найти.
— Ну вы и сони, — сказал я спускающимся по лестнице молодоженам, которые, шаркая ногами, входили в кухню, заспанные и пристыженные. — И как вы думаете, который час?
Журчание в трубах и поскрипывание за кулисами уже предупредили меня о приближении предвкушаемого события. Это Хью соизволил встать. Чайник тем временем закипел. Мне показалось, или новобрачный умудрился еще потолстеть за ночь? Лаура была одета в белую футболку, рейтузы в черно-белую клетку и красно-коричневые тапочки, весь ансамбль в целом производил смутно-восточное впечатление.
— Десять часов, семнадцать минут, — твердо ответила она. — И вы сами виноваты: вы нас так хорошо накормили и напоили вчера вечером, что и не пытайтесь оправдываться. Это свежий кофе? Да? Боже, я, кажется, умерла и попала в рай.
— Вообще-то я предпочитаю чай по утрам. Воздействие, которое кофе оказывает на мои нервы, я нахожу чрезмерно ярко выраженным, если пить его на голодный желудок. Бальзак, как вы знаете, фатально подорвал свое здоровье, выпивая по сорок и даже пятьдесят чашек, в его случае — в буквальном смысле убийственно крепкого кофе в день. Вы возразите мне, что Хэзлит[295] испортил себе желудок, излишне потворствуя своей страсти к китайскому зеленому чаю. Мне нечего ответить. Джеймс Джойс обострил свою язву желудка тем, что пил швейцарское белое вино, которое, о чем он даже не подозревал, содержало значительное количество серы.
— Кровати у вас очень удобные, — вставил далекий от литературы Хью. Я покровительственно улыбнулся и засыпал в cafetière[296] порцию кофе.
— А теперь садитесь и чувствуйте себя как дома. Я встал пораньше, побродил по округе и набрал немного грибов, из которых, по-моему, смогу сделать для вас неплохой омлет. А потом мы с Лаурой можем поболтать, потому что я уверен, осталось еще две-три вещи, которые ей хотелось бы знать. Ну а после этого вы можете отправляться в путь — в Арль, кажется?
— Там, в старом доме вашего брата, осталась еще уйма его личных вещей, включая целую кучу рабочих эскизов в подвале, и я получила разрешение их посмотреть. Но боюсь, что есть более насущная проблема, которая заключается в том, что мы не сможем позавтракать омлетом, потому что Хью не ест яиц.