На следующий день мы решили действовать. Легко сказать! Но сделать…
Когда на город стал опускаться вечер, Гончаренко, Игорь и Андреич с Вовиком и Шуриком, изо всех сил подбадривая, провожали меня к пляжу. На душе было тоскливо. Врать не любил никогда. А тут — целый спектакль! И еще столько людей подбадривают, видите ли! Я представлял, как они потешаются надо мной втихаря. Ну что ж, действовать все равно необходимо. Как я оставлю друзей, учеников и больных? Какое все же идиотство — забирать в армию бывшего ЗеКа, с испорченной психикой и в преклонном возрасте! Я вздрогнул, представив, как двадцатилетний сержант будет командовать, поддавая мне под зад. Жизнь опять сдавила своими неумолимыми тисками. "Господи, — думал я, — за что же это меня так? Нужно бежать к Учителю! За ошибки, наверное. Жизнь не щадит. Да и за что меня щадить? Взял на себя слишком много. К Учителю бежать надо!"
Я глубоко вздохнул, когда почувствовал под ногами песок. Мы все ступили на пляж. Недалеко от реки присели.
— Ну что, закурим напоследок? — хмыкнул Игорь. Все закурили. Игорь вытащил из сумки пол-литровую баночку, плотно закрытую крышкой.
А это что? — спросил я.
А димедрол ты что, сухим жрать будешь? Водички тебе взял. Видишь, побеспокоился!
Заботливый ты мой! — Я вырвал у него банку. Вывалив весь димедрол в жменю и засыпав в рот, запил. Потом опять закурил, не ощущая дыма деревянным языком.
Прошло время.
Ну что. Серый? — спросил Андреич.
Не действует, зараза! — удивленно ответил я.
Как, вообще? Так уже ж время!
Не действует — и все! — Я чуть не плакал. Игорь, усмехнувшись, вытащил из кармана новую пачку.
Подействует! — ласково похлопал он меня ладонью по плечу.
Игорек, я не сдохну? Может, еще подождем?
Куда ждать? — прошипел он в ответ. — Ночь скоро! Я вздохнул и сожрал вторую пачку.
Да, — вдруг вспомнил Андреич. — А язык прикусывать. Серый? Давай!
Еще минут десять я пытался прикусить свой, оказывается, твердый и скользкий язык. Кто б мог подумать, что это невозможно!
Не могу! — стонал я. — Инстинкт самосохранения не позволяет!
Позволяет-не позволяет, а морда в крови должна быть! — сердито сказал Игорь.
В общем так, Вовчик, — нашелся я. — Я высовываю маленький кончик языка, машу тебе рукой, а ты бьешь по челюсти.
Не, я не могу! — Вовчик испуганно отшатнулся.
А кого это интересует, можешь ты или не можешь, — сказал Игорь. — Надо — значит, будешь!
Не могу! — мычал Вовчик. — Давайте лучше вы! Рука на Учителя не поднимается.
Интересно! Ты думаешь, на друга поднимется?! И вообще — делай, что сказали, — приказал Игорь.
Все были злые и уставшие от этого идиотского приключения, которое на словах казалось простым.
Слушай, дорогой, — поинтересовался Гончаренко, — а когда ж тебя от димедрола развезет? А это хоть димедрол был?
Не умничай! — рассердился Игорь. — Вон бумажки лежат, посмотри!
Ну не берет! — застонал я.
— Ладно, Серый. Клади язык на зубы, только чуть-чуть! Я положил язык, поднял руку и махнул ей. Вовик чего-то ждал.
Ну? — толкнул его в плечо Андреич.
Не буду! — упрямо повторил Вовик.
— Вова! — устало и жалобно попросил я его. — Надо. Понимаешь, надо! И давай побыстрее. Сил уже нет.
Язык у меня заплетался немного, и это от двух пачек димедрола.
— Ладно! — решился Вовик. — Готов!
Он мужественно сжал кулаки и стал похож на партизана перед расстрелом.
Я снова положил кончик языка на зубы и махнул рукой. В глазах вспыхнули искры, повело в сторону.
Что ж ты, паразит, делаешь! — завопил я, вскакивая на ноги. — Ты ж мне челюсть вывихнул! Куда ж ты бил?! Вырубить хотел, что ли? Снизу хлопнуть надо было. Свинья!
А что? — удивился парень.
Что-что, кретин! Кто ж сбоку бьет!
Усталость была адская. От димедрола в голове что-то дергалось. Я готов был разорвать двухметрового Вовика на тысячи частей. И вдруг почувствовал, что язык прикушен, с губ потекла кровь. Это Андреич, пока я возмущался, слегка махнул ладошкой.
Задолбали! — произнес он. — Ничего сами не можете сделать. Может, за тебя еще и в больницу поехать?
Ну, — восхитился я, — и не больно совсем!
Естественно, — подтвердил Андреич и, оттянув резинку на моих спортивных штанах, быстро влил туда оставшиеся полбанки воды.
Холодно! — заорал я благим матом.
Да достал ты. Серый! Тебя потом еще до утра уговаривать уписаться, маленький ты мой! Ну все. Серый, пока. Через пару дней придем в гости. Нам тут уже не место. Ну, Вовунчик, вызывай «скорую», а ты, Шурик, стереги Корейца. А то вдруг димедрол подействует! И сопрут его у нас с концами.