Что-то ты в какой-то странной позе лежишь, — сказала жена. — По-моему, именно в этой позе великий Гаутама расстался со своей плотью. Вот только, наверное, так он не корчился. Что с тобой, милый?
Не собираюсь я расставаться со своей плотью, — шипел неудавшийся лектор.
ГЛАВА 13
Боль была невероятная. В мою бренную плоть влезло что-то огромное и острое. Мой жизнерадостный пес в этот миг, после долгой разлуки, усердно слюнявил мне нос. Я не выдержал и заорал. При вечерней лампочке мы все втроем вытаскивали из моего бедного зада заборные колючки.
В Доме охотника было все. Поутру просыпались с похмелья, с распухшими головами, носами, ушами. Но с задом. Я, наверное, был первым
Ну, как лекция? — утром спросила жена
Сдерни простыню и посмотри, — буркнул я.
Ну, если с таким успехом — то гениально, братишка!
Знаешь что? — Я виртуозно вскочил с постели, не коснувшись ее задом. В тот же момент в дверь тихо постучали. Быстро напялив шмотки, я сказал.
Войдите!
На пороге показался мой вечно пьяный брат.
Как дела. Серенький? — качаясь, спросил он Мои нервы были на пределе.
Здравствуйте, молодой человек Вас, кажется, зовут Сергей? — начал куражиться он — Говорят, вы стали лектором. Пожалуйста, родной, лектори мне чего-нибудь — И он захихикал, ковыряя в носу.
Сейчас сделаем! — пообещал ему я. И одним махом запрыгнул на стул.
Спрыгнув с него и забыв о своей ране, я хлопнулся на кровать. Пьяный егерь, шатаясь, выбежал из комнаты.
Жена молчала. Кровать с грохотом затряслась. Кто-то бил меня изнутри. Дышать было нечем. Тут я вспомнил математика, проклятый сеновал, неудачный сабантуй, дурацкую лекцию, терзающих меня демонов, свою мать. Посмотрел на жену и понял, чтобы спросить у кого-нибудь хотя бы о чем-нибудь, мне нужно всего-навсего преодолеть Транссибирскую магистраль. И тут я вспомнил, что для жены я еще и брат
Почему? — заорал я и стулом высадил оконную раму — Почему? Почему? — вопил юный лектор, пиная кровати и стул.
Такое было со мной впервые.
В это время я сидел возле своей жены и с улыбкой смотрел на беснующегося идиота. В окно полетела и тумбочка. Меня испугало одно: жена смотрела не на сидящего рядом, а на беснующегося. Она видела только одного. А ведь меня было два.
Почему? — снова завопил дебил. Я дернулся и вылетел в окно. Во дворе стояла перепуганная кучка отдыхающих.
Почему? — взревел я, схватив за шиворот своего брата. Я бы затряс его насмерть, голова могла оторваться, если бы не жена.
Почему? — вопил я во всю мощь своих легких, требуя несуществующего ответа от дергающейся во все стороны головы дальнего родственника.
Сережа, — Татьяна упала между братом и мной, и я вдруг оцепенел вместе со всеми. — Ну, что "почему"? — заплакала жена.
Почему я брат? Почему я не учился в школе или хотя бы в техникуме? Почему я не стою спокойно за станком, почему не сижу за партой, почему мне так больно от того, что ничего не знаю?
Надо ехать! — согласилась Татьяна.
Ну да, тут недалеко! — ухмыльнулся я.
Серик, — выпуская слезу с соплей, заявил брат. — Серик, вообще-то брат — это я.
Да пошел ты! — гаркнул я и кинулся в круглое озеро.
Хотелось схватить за ногу раздражающую своей невозмутимостью белую цаплю.
Озеро приняло мое разгоряченное тело. Я охладил свою дымящуюся голову и, выпустив пар, пошел к своей маленькой, все еще всхлипывающей жене. Потом, оглядевшись, поразился. Очевидно, случилось что-то со временем. Когда же они успели? Все во дворе были вдрызг пьяные. И тут как из-под земли вырос мой обожаемый братец, пьяный еще больше, с полным стаканом мутняка. Выпив, я сел под сосну. Меня не трогали целый день. И как только вечер накрыл все своими прохладными крыльями, "надо ехать!" — решил я и пошел спать.
Сон. Звериная борьба. За что борюсь. Учитель? Кто я? Нет, прости… Я помню: сильный может стать зверем. Как я хочу быть сильным, пусть зверем, пусть человеком, но не двумя одновременно, кем-то одним! Господи! Учитель! Не разрывайте меня. Это очень больно. Это так больно, что челюсти сводит судорогой и горячо крошатся зубы. Они похожи на жернова мельницы, которые крошатся, бездарно перемалывая зерна жизни. А мозг — это, наверное, безумный ветер, который крутит эти жернова. Что же это за зерна? Наверное, люди.
Мы с женой уехали, вернее, сбежали, оставив лес, который сводил с ума. Еще я застрелил свою собаку двумя медвежьими пулями. Они разнесли ей голову вдребезги, потому что двое суток мой пес как-то сильно, не по-собачьи, а по-человечьи мучился, стеная, изо всех сил пытаясь что-то сказать. Его рвало кровью. Я не знал, что с ним, но догадывался. Он хотел сказать, что больше мучиться не в силах. Он просил «освободить» его. Я "освободил".