– А там я скучал по всем вам! А теперь хочу назад, в тот холод и сырость. Я скучаю по своей больнице…
– Ужасной больнице, судя по твоим рассказам!
– Возможно, – легко отвечал Ашот. – Но я по ней скучаю. Скучаю по своему отделению. И, черт возьми, я – культурный человек и хочу сходить в театр и посмотреть какую-нибудь пьесу на понятном мне языке. Ну, почему вы не хотите вернуться назад в Москву? Детям там было бы лучше!
– В своем ли ты уме, Ашот? Где нам там жить? Как твоим братьям снова начинать бизнес? И потом, какая там медицина?
Ашот, легкий во сне, будто ангел, слетал, не касаясь ступеней, с веранды вниз, несся над свежей, только что вылезшей травой, подпрыгнув, повисал на соседском заборе. Светловолосая полячка Ванда в коротких бриджах, та самая, что закончила университет в Варшаве и знала не только, кто такой Фигаро, но и кто такой Бомарше, накрывала стол на своей веранде.
– Привет, Ванда!
– Привет.
– Ты скучаешь по Варшаве?
– Нет. Збигнев скучает. А мне здесь нравится. Хорошо! Тепло! Начало марта, а на улице – плюс двадцать. Прекрасно.
– В Варшаве сейчас жизнь не такая, как была раньше. Лучше!
– Ну что же! Дай бог полякам всего хорошего. А наша жизнь – какая есть. Не будешь же за счастьем бегать по всему свету.
– Может, ты и права, Ванда. Но я еду домой!
– Счастливо, Ашот! Привет Москве.
Сусанна тем временем ушла в дом и возилась на кухне. Ашот подлетел, встал на цыпочки, заглянул со двора в окно. На кухне работал вентилятор.
– Вот, видишь! Представляешь, какая сейчас там погода? – сказала Сусанна, слышавшая разговор.
– Представляю! – Ашот протянул в окно руку и все-таки взял со стола гамбургер. Вытянул из него безвкусный листик салата и сжевал его медленно.
– Проголодался? – добродушно усмехнулась Сусанна.
– А в Москве сейчас делают такие же операции, как в Америке. – Ашот так же равнодушно сжевал и салями, и булочку.
– Это ты врешь, – заметила Суса. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
– Все, дорогая! – Он знал, что ни к чему доводить ее до крайней точки кипения. – Не будем спорить. Спасибо тебе за твою доброту. Ухожу.
– Куда ты? – Сусанна, как все армянки, отличалась материнской заботливостью.
– На работу. Меня ждут ведро, швабра, пылесос и престранное сооружение на колесах. Называется медицинская каталка. Я научился на ней передвигаться с бешеной скоростью.
– Ты рассказывал, что и в Москве возил больных на каталке, потому что не хватало санитаров.
– Совершенно верно, моя дорогая. Но в Москве я возил больных на каталке как врач-реаниматолог, а здесь как околомедицинское говно. Впрочем, я заметил, мои здешние коллеги очень даже гордятся такой должностью.
– А ты знаешь, что вчера в вашей больнице умер старый мексиканец, что держал заправку на выезде из города? – Сусанна рада была поделиться с ним местной новостью. – Его внучка учится вместе с нашим старшим сыном. Этот мексиканец был славный старик. Они всем классом хотят пойти в церковь на его отпевание.
Ашот огорчился:
– Я знал его. Не раз бывал в его забегаловке при бензоколонке. У него там продавали отличные пироги.
– Наверное, его хотят похоронить в Мексике, откуда он родом.
– Мама тоже, наверное, хотела бы, чтобы их с отцом похоронили в Баку.
– В чем ты меня обвиняешь? – Сусанна решительно встала перед ним во весь свой небольшой рост. – А ты знаешь, что в Баку уже не найдешь больше армянских могил?
– Ну, что ты, дорогая, я тебя не виню. Ты любила наших стариков и делала для них все, что могла. – Ашот поспешил закончить разговор.
Самолет летел уже над Восточной Европой, когда Ашоту еще снилось, что он зачем-то везет этого мертвого старика на специальной каталке в огромный ангар в степи, похожий на те, в которых стоят военные самолеты. Этот ангар, сделанный из металлических, обшитых пластиком широких полос, был поделен на множество отсеков, набитых медицинским оборудованием, и представлял собой муниципальную больницу, что-то вроде нашего межрайонного лечебного объединения. Он завез каталку в блок интенсивной терапии и закричал:
– Надя!
К ним подлетела Надя, бесплотная, как и при жизни. Посмотрела на мексиканца и с расстояния определила: «Ему уже не поможешь».
– Мы должны помочь себе, – сказал Ашот и накрыл голову старика синтетической марлей. – Поедем со мной домой.
– Нет, не могу. Мой дом теперь здесь.
– Но ведь он пуст?
– Нет, не пуст. – Надя задумалась. – В нем живет любовь.
– Я обязательно поеду в Питер. Что-нибудь передать твоим родным?
– Вот, возьми. – Она достала из кармана медицинской пижамы фармакологический справочник на английском языке.