- Тебе? Я не отдам тебе никого под командование, - Домициан выпучил глаза.
- «Мне» - это мне лично. Легионеров мне не надо. Я миел ввиду, выставляйте меня против тысячи варваров. Хочу проверить, как на мне сказалось посещение чертогов смерти, - ой, как всбледнули трибуны!
Сначала-то ехидные лыбы натянули, мол, малой от болезни умом повредился, несёт всякую чушь, а вот на окончании фразы напряглись. По-настоящему.
- Потянешь? Уверен? - вот Домициан не устрашился. Даже, вроде, обрадовался чему-то своему.
- Прикажи резервам за мной присматривать. Для меня это такое же испытание как и для тебя, и всего легиона. Ты же хочешь проверить, на что способна армия, на половину состоящая из одарённых, так? Я это очень даже одобряю. И Морсу понравится такая жертва.
Ну, а чё такова? Буду держать всех в напряжении.
- У тебя всё? Есть что добавить? - скривив рот в скептической улыбке, издевательским тоном спросил Домициан.
- Есть. Можно, я начну битву? Один.
- Что ты имеешь ввиду, Маркус? Просто вот так выйдешь, и всё? - это Лукулл. Приятно. Хоть кто-то за меня беспокоится.
- Да. Просто выйду и отправлю к Морсу столько, сколько смогу.
- Скорее всего они подумают, что ты на ритуальный поединок их вызываешь, и отправят против тебя самого сильного бойца, - высказался Камилл.
Обычно я его не люблю, но сейчас, вроде, разумные вещи говорит. Есть такой обычай почти во всех древних культурах. Ритуальное сражение двух армий. Бывает, что после него расходятся даже, вроде как боги сказали своё слово, показали на чьей стороне. Пересвет и Челубей на Куликовом поле, из известных в истории Руси. И по нашей текущей локации тоже есть пример: Давид и Голиаф. Так что вероятность высокая.
- Ну, убью его и пойду дальше, - я пожал плечами и развёл руками.
Домициан осмотрел пятерых трибунов, и подвёл итог моей браваде:
- Принимается. С этого и начнём. Только попробуй сдохнуть, Аппиций, - он шутливо погрозил мне кулаком под добродушные улыбки всех пятерых трибунов. - Попросим богов выдать тебя на время обратно для суда трибунала! А теперь обсудим серьёзные вещи. Некодеус, начнём с тебя.
Некодеус - это следует понимать как "богоубийца", наверное, но мне смешно его слышать по отношению к такому мужикастому мужику как Лукулл. Неко-кафе вспоминается. Только вот на латыни "neco" имеет иное значение. Хотя, котики они те ещё душегубы тоже, в своём размерном классе, естественно.
Этот агномен прилип к Лукуллу, ведь как считается, это он нанёс последний удар той твари под землёй. Так-то все знают, что боги бессмертны, их не убить. Скорее, это было изгнанием из нашего мира, погибло только мясо, воплощение. Но кто же будет вникать в эти теологические тонкости. Фарш во все стороны полетел? Полетел. Что вам ещё надо-то?
А дальше начались прения по поводу тактики, которые быстро переросли в делёж шкуры не убитого медведя. Сколько кому верблюдов достанется, лошадей... Одарённых, тоже делили. Они ж не римляне, их можно донорами сделать на равне с монстрами.
Я молчал, не встревал в разговор больших дяденек. Не моё дело. Я вообще чувствую себя лишним в легионе. Нет у меня больше прямых обязанностей, кроме как за ними волочиться. Правда, я больше не в хвосте еду, раз меня "отвязали" от тех частей. Пыль больше не глотаю.
***
Взгляд на Домициана со стороны
В палатке легата сейчас довольно тесно. Собрались не только трибуны, но и остальные старшие офицеры вплоть до уровня центурионов. Ещё есть двое пока ещё опционов, они встали в стой вместо погибших командиров, так что формально - уже офицеры. Но их следует повысить в торжественной обстановке, перед строем, а не в узком кругу. Такие ритуалы важны и для простых легионеров, и для чествуемых. Очень оздоравливает коллектив, делает власть легитимной. Это своего рода триумф, как у римских императоров, только масштаб поменьше.
А ещё Домициану эта параллель нравится за то, что над императором стоят боги, а здесь, в легионе, вместо них он руководит церемонией.
Но легат сейчас думает не об этом. Он молчит уже около получаса, и никто не решается его «разбудить». Все косятся на Маркуса Габия Апиция - только он достаточно бесцеремонный, чтобы прервать думы богоподобного. Остальные имеют чувство ранга и такой дерзости себе не позволят. Только этот поцелованный Сомнусом, кажется, опять дремлет. Он почти всегда сонный, с полузакрытыми глазами, так что нельзя сказать наверняка, спит ли он сейчас.
Да и какая разница? Лучше уж Тита Флавия Домициана самому растолкать, чем этого парня.
Именно об этом и размышлял Домициан. Он не мог понять, какова его природа власти над Апицием. Почему он его слушается? Иногда даже кажется, что это чудовище его боится. Апиций боится Домициана!
Нет, не подумайте, что младший Флавий не придумал ни одной причины. Больше десятка. Но они все какие-то зыбкие, не очевидные. Настоящий римлянин, если оказался бы на месте Маркуса так бы не вёл себя. Это сочетание бесцеремонности, дерзости и полного подчинения приказам крайне необычно. Или то, или другое. Но не одновременно же?
Легат понимал все причины, почему Апиций мог на него злиться. И ясно, что он затаил злобу. Но не действует! У хозяина легиона повсюду глаза и уши. Ничего против него не предпринял этот ублюдок Габиев! Ни-че-го!
А ещё Домициана беспокоило, что тот потеснил его в рейтинге божественности после прошедшего сражения. Раньше легионеры к Апицию относились с опаской, но без подобострастия. Как говорит сам пришелец из иного вероятного будущего, он как обезьяна с гранатой. Кстати, что такое «граната», как устроена, он не рассказал, то штука интересная. Про неё ему Сайла рассказала. Она ему открылась, поведала о будущем. Но с Апицем ей не сравниться.
Вот как с грантой: скрывается, летят осколки потому что там внутри что-то воспламеняется. Для срабатывания надо кольцо выдернуть. И всё! А её коллега-пришелец знает всё! И почему она сразу не взрывается, и как приготовить состав внутри. Нет у Домициана в этом сомнений. Он хотел с ней обсудить пространство-время, думал в будущем все это понимают. Оказалось, это такие сферы, в которых не многие разбираются. Слышали? - да, разобрались? - нет. Очень удивилась, что Домициан, которого она считала примитивом, в этом разобрался.
Скрытный этот Апиций. Домициан многое видел во сне. В чужом сне, где Маркус предстаёт зрелым мужчиной с проседью в волосах. Только всё какое-то поверхностное. Словно его обставили невидимыми стенами, чтобы он не сунул нос во что-то запретное. Мол, стекло? Хорошо, полезная штука. Занимайся. Химия? Какая химия? Не знаю никакой химии. Сайла немного помнит, но про взрывчатые вещества - почти ничего. Не тот у неё профиль был в той жизни. Ветеринаров, звериных докторов, такому не учат.
Перед битвой Домициан решил, что у него нет причин не выполнить просьбу подчинённого. Он решил, что раз тот хочет умереть - пускай. Слишком дорого он просит за информацию. Даже не хочется думать, что он попросит, например, за уже упомянутую гранату. Пока просто отказал и всё.
Да и просьбы-то у него какие-то идиотские, если честно. Разрушить Петру, получить морскую ферму... Однозначно, всё непросто, это очень нужные вещи, но, приапова задница, вообще непонятно! Не ящик золота, ни долю с похода, а вот такая просьба!
Когда Апиций пошёл навстречу левому флангу противника, за его спиной оставались большие силы, призванные не дать зайти этому самому флангу в тыл. Да и Домициан мог бы его вытащить с помощью своей способности. «Телепортация» - так называет её Апиций. Но он сразу решил, что даст ему умереть. Сам он на него руку не поднимет, а вот так, причинить вред не действием, а бездействием - вполне укладывается в его моральный кодекс и кодекс римских законов. Никто не осудит, включая собственную совесть.
Только ведь не сдох. Даже не поранился! Бандитов погибло около пяти тысяч, две из них положил Апиций! В одно лицо! Ну, почти. Остальные три - это уже работа легиона, да и то в преследовании. Они побежали от одного мальчишки! Обратил в бегство двадцать тысяч! Меньше, на самом деле, наверное, у страха глаза велики, в том числе у опытных разведчиков. Но всё-таки кратное преимущество неоспоримо.