- Апиций рассказал? - очевидная версия, озвученная Домицианом, напрашивалась сама собой. Все знают, что Квинт Лициний Лукулл в хороших отношениях в ублюдком Габиев.
- Да, - кивнул трибун из простых.
- А ещё что? - это уже Нумерий Аквилий Галл включился в беседу. Он тоже неплохо относится к Апицию, хоть и не водит с ним дружбу. Это скорее проявление благодарности за помощь с открытием глаз на собственные возможности. Без всякой прокачки он научился пользоваться Даром льда на порядок эффективнее. Просто не подозревал раньше, какие трюки можно проворачивать с контролируемой заморозкой.
- Молох - это еврейское искажение от неправильного понимания. Нам нужно изваяние Нергала, - припомнил Лукулл имя, услышанное впервые только недавно.
- Нергала? Я о таком и не слышал.
- Апиций сказал, что это страшное существо, аналог нашего Сатурна, но с чертами Марса и Морса. О! Он сказал, что это бог насильственной смерти! - Лукулл сказал это обрадовавшись тому, что вспомнил подробность, но остальные побледнели от сути этой самой подробности.
- Как выглядит-то? - Камилл начал раздражаться.
- Он не знает. То есть, каждой местности его по-своему изображали. Но если бы ты не перебивал, то я бы продолжил! - Лукулл тоже умеет быть гневливым, несмотря на типаж штабиста-книжника. - С насильственной смертью у местных связаны бык и лев. Должны быть их атрибуты. Ну и атрибуты Сатурна, возможно. Серповидный меч, может, булава - не зря греки Молоха почитают как Геракла.
- Это тебе Апиций рассказал? Легат Домициан, может не стоило позволять ему остаться в лагере? - Гал озвучил то, что думали все. Включая самого командующего.
- И упал бы он тут трупом. Он же сказал, что ему дурно от этого места. А признаков лжи никто не заметил. Да и по дороге было видно, что ему становится всё хуже, только причину не знали.
- Я тоже не знаю, - все посмотрели на Лукулла и ему пришлось оправдываться. - О! Вон! - воскликнул он, указывая на одну из оставшихся частей скалы, как раз располагающуюся за спиной у остальных. Лукулл стоял как бы в оппозиции ко всем старшим офицерам.
Все повернулись посмотреть, а Домициан подумал, что легче ту статую-печь отправить в Рим.
Изваяние вырублено в скале, но лишь частично. Задняя часть так и осталась необтёсанной, идол остался единым со скалой.
По пути легион встречал уже подобные святилища, и ещё тогда Домициан с ужасом думал, что их цель может оказаться вот такой. Как такой идол отправить в Рим? Всю скалу? Или можно отрезать, как бы завершить работу скульпторов?
А дальше Домициан рассвирепел. Его выбесил вопрос одного из центурионов, недавно повышенных в связи с гибелью командира: «Послать гонца за Апицием? Он-то уж точно знает, что делать».
Едва не убил болвана, только воспоминание о том, что ему нужно завоёвывать уважение подчинённых, удержало от немедленной расправы. Но наглеца он запомнил! В открытую убивать не станет, чиня беззакония. А повод найдётся, до возвращения в Рим пройдёт ещё немало времени. Теперь есть "доброволец" на все самые "почётные" задания.
- Там внизу, в лагере, что-то происходит! - прибежал запыхавшийся легионер с известием.
«Что-то» - потому, что ничего не видно, всё расположение лагеря затянуто плотным туманом с синим отливом. Как раз такой у Апиция. Сильный стал. Раньше такую площадь он не мог покрыть.
- Нападение на лагерь? Послать подмогу? - Лукулл забеспокоился за друга.
- Префект лагеря справится, - отмахнулся Домициан, почему-то не называя его по имени. Гай, стоящий рядом, аж дёрнулся. Он привык за время пути, что это его должность. Но не сейчас. Воистину Апиций притягивает чудовищ! Останься Гай в лагере, может и снискал бы славу. А теперь придётся стать каменотёсом.
Домициан ещё какое-то время посмотрел пристально в туман и добавил комментарий:
- Всего лишь болотные твари. Те, которые двоих легионеров похитили. Живьём хочет взять.
Остальным пришлось только покивать: они не видели сквозь туман. Да и обладатели полной Сферы так не могут. Тут дело немного в другом: Апиций был готов к нападению, они обсудили его заранее с легатом. Для обоих было очевидно, что оно состоится, ведь чудовища, попробовавшие человечины, больше не могут отказаться от этого деликатеса. А что ещё могло заставить Апиция накрыть туманом лагерь?
- Почему стоим? Не пора ли начать готовить идола к транспортировке? - Домициан повысил голос. Он мог бы попытаться преобразовать скалу своим Даром, но уж слишком опасался прикоснуться им к божественному миру. Он страшный. Вон как страдает Апиций, залезший своим туманом контроля в божественную пасть.
Маркус ему ничего не рассказывал, но имеющий глаза увидит, а имеющий разум - правильно поймёт. Потому он и поверил в "божественную болезнь" своего одновременно и благодетеля, и занозы в пятке.
Легат и будущий император с удовольствием окинул взглядом вершину холма. Она стала похожей на муравейник, в который потыкали соломинкой. Все забегали, засуетились. Спешат порадовать божественного патрона исполнительностью. Не то что Апиций. Всегда себе на уме.
07
Едва гоп-компания ушла в горы докапываться до божества с целью ограбления, источник божественной вони тут же сменил положение. Теперь он больше не на горе, превращённой в храмовый комплекс, а где-то в болотах, практически в том направлении, откуда мы пришли.
«Воняло» меньше часа, а потом всё угомонилось.
Я уж было успокоился, решил, что в этот раз приключений особых не будет, как вдруг из болота вылезла необычная компания, от одного вида которой захотелось и засмеяться, и испугаться.
Первым шёл старик. Или старуха - тело настолько древнее и сморщенное, что пол определить никак не выйдет. Это просто намёк на человека. Но глаза ясные, испускают синий свет, от которого исходит душок иного мира.
Позади него шли две женщины, излучающие сексуальность. Красавиц на любой вкус и в этом времени немало, но вот эти почему-то выглядели как современные вам селебрити. Обе в блестящих платьях из синтетики потому, что облегающие и эластичные - в этом времени царства натуральных материалов такой стиль невозможно представить. Не тянется лён или шерсть. С причёсками, каких здесь не носят, и в украшениях, усыпанных правильно огранёнными драгоценными камнями. «Правильно» - это так, чтобы блеск усиливался, то есть с учётом коэффициентов преломления и прочих знаний в области оптики.
Ясно дело, что оборотни какие-то, из моей памяти образы тянут. Или, скорее, из памяти Сайлы. Мне такой типаж никогда не нравился.
Непонятно только, почему старик не обернулся.
- Эй, старик! А чудовища страшнее тебя? - начал я разговор первым.
- Какой дерзкий юнец, - голос у старика такой же, как скрип в лесу, когда от ветра деревья качаются. - И тело интересное. Оно, пожалуй, могло бы выдержать мою божественность какое-то время.
Сказав, он обернулся к одному из чудовищ, косплеящих голливудскую звезду на красной ковровой дорожке, о чём-то побеседовал без слов. Ну, это у меня такое впечатление сложилось, зачем ещё в гляделки-то играть? А потом повернулся снова ко мне и показал полный рот гнилых пеньков от зубов. Чему-то радуется.
- Молох, ты чего припёрся-то? К тебе гости пришли на гору, а ты здесь ошиваешься.
Страшно ли мне дерзить? Глупый вопрос. Конечно страшно! Но это необходимо. Нельзя проявлять уважение к чужому богу, дабы не воспринял меня своим почитателем. Небось кто-то из наших легионеров его и пробудил. Знаете все эти басни, как буддисты или даже мусульмане, имеющие прямой запрет на изображения, поднимают утерянные иконки и крестики, и уважительно их очищают от грязи? Я о таких слышал. Мол, хоть это и не наш бог, даже, возможно враг, но относиться к нему надо с уважением и почтением. Уверен, что и набожные римляне, гостеприимно принявшие в своём Городе массу чужих богов, тоже с уважением отколупывают идола от постамента. Вопрос о том, насколько пришлые боги римлян теперь самостоятельны, пока оставим в стороне, мы же говорим лишь о психологии почитателей.