Теперь, конечно, ясно, что время на оценщиков потрачено впустую: Топляк изначально не собирался брать «сильфиду»…
— Черт! — внезапно выругался Котов и выпрямил спину. — Черт! До меня только сейчас доходит, что Костя не сказал ничего нового! Он убедил меня, что знает, кто увез «сильфиду» от Сальниковых… Вероника. Но вдруг… — вор обвел силовиков взглядом серьезно обмишурившегося человека, — вдруг он меня на понт взял, а? — Поставил стакан на столик и резко хлопнул ладонью по столешнице. Как будто гвоздь забил. — Мать твою! Ребята… да я же сам ему все подтвердил! И дальше развивать не стал — замандражировал, ссыкнул! А мог он догадаться, а? Мог просчитать события?!
Да. Мог. Учитывая информатора из МУРа.
Котов расстроился и замолчал, сосредоточил взгляд на спинке дивана между муровцем и фээсбэшником и накрепко задумался.
«Ребята» его не подталкивали, не торопили. Вернувшийся Котов только-только приходил в себя и начинал соображать адекватно, без давления паники.
— Клоун, блин, — в итоге обругал себя Игнат. — Если подумать и вспомнить детали… Костя знает многое, но только то, что было до того, как дело передали в ФСБ. А новых сведений у него нет. Ни капли! Иначе он не стал бы со мной встречаться… или грохнул еще на подходе к ресторану… — Вор обескураженно поглядел на муровского капитана: — Прости, Игорь, я, кажется, зря на тебя наехал.
Вспоминая каждое слово из беседы в сауне, Игнат повел рассказ, заново переосмысливая ситуацию. Каялся практически. Не мог понять, как он, опытный человек, попался в расставленную Топляком ловушку. Разболтался!
Да, нервничал. Да, все пошло не так. Не выстрелила ни одна домашняя заготовка. Увидев, что Топляк нешуточно нацелился на «левую» девчонку, Кот попытался вывести ее из-под удара, сообщив, что у той любовник — полицейский. Причем такой, что лучше с ним не связываться.
Слушавший этот фрагмент Окунев аж побледнел, когда услышал, что теперь Топляк считает, будто капитан Ковалев — отмороженный убийца, и перебил рассказ:
— Ну ты и дал, Игнат! Как ты вообще до этого доду…
— Спокойно, Игорь, — оборвал его Красильников. — Все в порядке. Идея превратить Ковалева в киллера может получить широкое и интересное развитие. Продолжайте, пожалуйста, Игнат.
Котов кисло поморщился. В отличие от расстроенного муровца конторщик мгновенно скумекал, что из предложенного замеса — в криминальном мире ненароком объявился прилично замаскированный наемный убийца — можно вылепить интересную конструкцию. При первой встрече майор вообще вызвал у вора ассоциацию с неспешным и коварным богомолом. (Причем не мужеского пола, у богомолов за злодейство отвечают дамы.) Чуть позже, правда, это впечатление развеялось, Красильников вел себя с подследственным воспитанно и ровно. Но иногда при взгляде на тонкорукого и тонконогого майора с несоразмерно крупной головой у Котова вновь появлялось подозрение, что тот легко откусит голову уже ему. После того как, деликатно говоря, использует.
— Да нечего продолжать, Кирилл Андреевич, — вздохнул Котов. — Я написал Косте все, что знаю о капитане с Вероникой, и уехал.
— А откуда вы вообще о нем знаете? — удивился майор. — Насколько мне известно, вы с ним ни разу не встречались. Контактов с районной полицией у вас не было.
Котов горько усмехнулся:
— Когда понимаешь, что тебя вот-вот прихлопнут, вспомнишь все, что краем уха слышал…
Тут Котов сказал чистую правду. В день, когда он решил угнать машину Ники, он бродил по ее огромному двору, выискивая уличные камеры наблюдения, тем самым краем уха зацепился за болтовню соседей возле детской площадки, услышал имя «Вероника» и притормозил. Изобразил, будто набирает сообщение на телефоне.
Соседки обсуждали недавнюю трагедию, гибель Светы Николаевой, чье тело обнаружили в квартире Вероники. Жалели их обеих — покойную и несчастную Нику, из жалости пустившую к себе побитую мужем соседку.
— Досталось же Вероничке, — сетовала щекастая тетушка в залихватской фетровой шляпке с перышком. — Затаскают ведь теперь в полицию.
— Ага, как же, — самодовольно фыркнула толстушка в синем пальто, едва сошедшемся одной пуговицей на животе. — Как ее затаскают, когда к ней Максимка Ковалев таскается ночами. Мне Николаич говорил, — понизив голос, зашептала, — что Макс к ней ночью ходит. А он — полицейский, капитан. Свою зазнобу защитит уж как-нибудь.
— Не верю что-то, — пробормотала собеседница. — Максим ходит к Веронике?
— Да точно, точно! Николаич с собакой выходил гулять, сам видел, как он к ней шастнул. Ночью.