Сложнее с поэзией. Несомненно повысился общий уровень поэтического письма, умножилось общее количество глубоких, эмоциональных, философских произведений. Лирика в ее высших образцах сделала заметный шаг вперед в исследовании мира и человека. Но, к сожалению, из поэзии, по крайней мере из русской, почти начисто ушли эпические формы — поэмы, сюжетное стихотворение, а без этого большой поэзии не бывает. Попробуйте представить Пушкина без поэм и «Евгения Онегина», Лермонтова — без «Демона» и «Мцыри», Некрасова — без «Кому на Руси жить хорошо», Маяковского — без «Хорошо!», «Владимир Ильич Ленин», «Облако в штанах», Твардовского — без «Страны Муравии» и «Василия Теркина» на этом свете. (Смех, оживление в зале.) С уходом эпической формы из поэзии исчезают события, характеры и герои, разговорная речь, драматизм и комизм,— исчезает многообразие жизни. Мне кажется, тут повинны и сами поэты, утратившие вкус к широкоформатным полотнам, и критика, которая не заметила, как вместо реалистического героя и характера ей подкинули подсадную утку — так называемого «лирического героя», подобно поручику Киже, лица не имеющего. А ведь поэзии нашей, богатой мощными талантами, нет никакого расчета ходить в этой лирической «мини-юбке» — во имя ее жизненности необходимо развивать все жанры.
Одновременно, по свидетельствам критики, расплодилось в ней непомерное количество стихов гладко-поверхностных, с мизерностью мысли и чувства. Один из западных писателей сказал, что авангардизм породил тысячи новых приемов, но позабыл один старый — как изображать человеческое достоинство, а оно-то и является «плотью и кровью литературы». Авангардизм позабыл, а некоторые наши лирики еще до того и не дошли. Между тем поэтическая болезнь маломыслия при многословии перекинулась и на песенное творчество. Несть числа нареканиям, что в музыке размывается национальная основа, что некоторые композиторы, не надеясь, очевидно, на собственный талант, тащат откуда попало заимствования, в первую очередь от джаза, действуя по пословице «С миру по нитке — голому рубашка», что в вокале насаждается нудное модерновое завывание — один слог на километр. По этим статьям должна болеть голова у композиторов. Но и поэтическая основа многих песен не лучше. Разрешите привести один текст, записанный по радио:
Мысль убога, форма, включая рифмовку, безнога. Ничего автор не знает, не понимает, не припоминает, но, обряженный в подражательские музыкальные обноски, морочит головы миллионным аудиториям. И как-то не вяжется, что, с одной стороны, мы говорим о высокой социалистической духовной культуре — и такая культура действительно создана! — а с другой стороны, без протеста терпим эту серость и убогость, рассчитанную разве что на интеллект кроликов.
И тут самое время сказать о критике, на недостатки которой указывал в своей речи на съезде партии Леонид Ильич Брежнев. Именно на ней — первая доля ответственности и за кружение псевдолирических ветряков, которые мелют мякину, и за эти песенные всхлипы и всхрапы. Не думаю, что правильно купать критиков в холодной воде огулом, у нас есть превосходные литературоведческие работы, серьезные, умно и с душевным жаром написанные статьи, И все же главная задача критики, как ее определил Белинский,— сравнение искусства с жизнью, его породившей, и с идеалами искусства; она является движущейся эстетикой, впередсмотрящим в литературном процессе и связующим звеном между литературой и обществом. Однако частенько это высокое назначение забывается, и в ряду с немногими добротными статьями мельтешит множество статей и статеек комплиментарных, поверхностных, приплясывающих. Возможно, многие из них продиктованы добрыми намерениями, но в конечном счете оборачиваются они медвежьей услугой.