Разве это нормально, товарищи?
Общими усилиями нам надо выправлять положение, мы обязаны продолжить художественно-публицистическую летопись нашего времени.
Мы не можем на нашем съезде не говорить о том, что наболело, поэтому еще несколько слов о критике. Как часто вместо того, чтобы доброжелательно, негрубо и необидно объяснить стихотворцу, что ему недостает эстетического вкуса и нравственной культуры, втолковывают читателю, что это сверхталантливый и страх какой современный поэт, десять лет назад написавший хорошее стихотворение. По этому принципу, бывает, обращают внимание на яркое слово, не упоминая о слабой строке, находят и хвалят сильную строчку на плохой странице, превозносят хорошую главу в средненькой поэме.
А как мы расточительно расходуем полезную площадь газет и журналов! Вместо того чтобы, например, напечатать одну или несколько статей о книгах Хемингуэя, рассказать подросшему читателю о сильных и слабых сторонах творчества этого противоречивого сложного писателя, на нас не первый год валит лавина очерков, репортажей и заметок: Хемингуэй и спорт, Хемингуэй и охота, Хемингуэй и рыбная ловля, Хемингуэй в суде, дом Хемингуэя, сейф Хемингуэя, вдова Хемингуэя, брат Хемингуэя, адвокат Хемингуэя, собаки и кошки Хемингуэя!.. И все это подается в откровенно рекламном духе полуобожествления, чуждом традициям отечественной периодики.
В то же время бывают публикации противоположного тона, стиля и, кажется,— дай бог мне ошибиться! — целей, вызывающие досаду и недоумение даже у закаленного читателя. Вслушайтесь, сколь «глубоко иронично» начинается фельетон, опубликованный в предсъездовском номере «Литературной России»:
Несколько поколений советских людей — и каких людей! — воспитались на русской классике, на именах, которые с уважением произносит цивилизованное человечество. Вместо сомнительных, не совсем дружеских пасквилей литературная пресса давно бы могла серьезно разобраться, почему вот уже лет пятнадцать нельзя купить в магазинах и киосках, забитых книжной продукцией, народных изданий «Руслана и Людмилы», «Конька-Горбунка», или почему такие книги, как, скажем, сборник погибших поэтов-фронтовиков, не включенный, к сожалению, в школьную программу, издан всего десятитысячным тиражом…
Каждый год в нашей стране прибывает три миллиона читателей, для которых все в этом мире внове, а половину ее населения составляют люди моложе тридцати лет. В разных сферах жизни молодые берут на себя бремя ответственности за дело своих отцов и дедов, ищут ответы на старые и новые вопросы, случается, по-молодому горячатся, встречая непонятное и первые трудности, еще не уяснив себе, что жизнь есть накопление знаний о ней и преодоление трудностей. И читатель вправе требовать от нас, писателей, ответов на вопросы времени, в том числе и литературные, даже в их сегодняшней огорчительной нерешенности и завтрашней надежде. Оправдает ожидания только тот писатель, который поддерживает не книжные и не туристические отношения с жизнью, а непосредственные, с глубоким переживанием и нелитературных страстей, с непременной дракой за доброе в нашем житье-бытье, с риском набить себе лишний синяк или, извините за это словцо, недополучить вознаграждение. Я допускаю, что иной литератор, в силу личного жизненного опыта или особенностей своего характера, может не быть бодрячком, однако только настоящий писатель исходными устремлениями и сутью своего творчества способен давать людям заряд энергии и воли.