Обратимся теперь к литературному наследству Андокида. Под его именем дошли до нас четыре речи: I. "О мистериях" (399 г.); II. "О своем возвращении" (407 г.); III. "О мире с лакедемонянами" (391 г.) и IV. "Против Алкивиада". Нумерация речей традиционная; она основана на том порядке, в котором принято помещать эти речи в современных изданиях.
Еще в древности возникли сомнения в принадлежности речи "О мире с лакедемонянами" Андокиду. Впервые эти сомнения были высказаны известным литературоведом и историком Дионисием Галикарнасским (конец I в. до н. э. — начало I в. н. э.), а затем лексикографом Гарпократионом (II в. н. э.). По-видимому, их смущали довольно многочисленные исторические ошибки, встречающиеся в этой речи. Новые исследователи не склонны, однако, придавать этому обстоятельству такого большого значения. Дело в том, что Андокиду вообще свойственны некоторая небрежность и неаккуратность в изложении исторических событий: примеры тому можно найти не только в речи "О мире с лакедемонянами", но и в двух других речах, несомненно принадлежащих Андокиду, — "О мистериях" и "О своем возвращении". Поэтому современные исследователи с полным правом отвергают сомнения Дионисия и Гарпократиона и признают речь "О мире с лакедемонянами" подлинным творением Андокида.
Напротив, речь "Против Алкивиада", подлинность которой в древности, по-видимому, не вызывала сомнений, современными исследователями почти единодушно признается произведением не Андокида, а какого-то позднейшего софиста.
Сюжет этой речи таков: некто, выступающий от первого лица, заявляет, что троим гражданам — Алкивиаду, Никию и самому оратору — грозит остракизм, т. е. изгнание из Афин на десять лет; оратор стремится доказать, что человеком, заслуживающим изгнания, является вовсе не он, выступающий с этой речью, а Алкивиад (о Никии речь вообще не идет).
Все в этой речи вызывает недоумение. Читая ее, невольно задаешься вопросом: где, когда и кем могла быть произнесена такая речь? Известно, что при остракизме вся процедура суда сводилась к простому голосованию: никаких дебатов, никаких обвинительных и защитительных речей. Стало быть, в народном собрании такая речь не могла быть произнесена, а между тем из контекста следует, что оратор обращается именно ко всем афинянам. Далее, судя по некоторым данным, выступление оратора может быть приурочено, самое раннее, к осени 415 г.: в речи упоминается о порабощении афинянами острова Мелоса, что случилось в декабре 416 г., и о рождении у Алкивиада от пленной жительницы Мелоса сына, что могло произойти не ранее августа следующего года. Однако к этому времени Алкивиад и Никий давно уже были в Сицилии. Если даже допустить, что в наших расчетах есть неточности и что остракизм действительно имел место до Сицилийской экспедиции, то и тогда странным должно быть одно обстоятельство — единодушное молчание об этом событии всех других источников. А ведь остракизм угрожал не кому-нибудь, но Алкивиаду и Никию — виднейшим государственным деятелям Афин. Наконец, недоумение вызывает личность самого оратора. Если это был действительно Андокид, то позволительно спросить, как мог он, мало кому известный молодой человек, быть соперником Никия и Алкивиада? Как он мог, с другой стороны, побывать уже послом в Фессалии и Македонии, в Молоссии и Феспротии, в Италии и Сицилии, прославиться щедростью при исполнении различных литургий? Именно этим похваляется оратор в конце своей речи; однако если это был Андокид, то ему могло быть в 415 г. самое большее 25 лет. Все эти несуразности заставляют насторожиться.
С другой стороны, известно, что с конца V и особенно в IV в. все более и более стало входить в моду составление фиктивных обвинительных или защитительных речей. Речи эти писались post factum; они нигде не произносились и служили образцами риторической или памфлетной литературы. Политическая карьера, поведение и судьба Алкивиада, вокруг которого еще при жизни сложилась масса легенд и анекдотов, представляли для таких упражнений весьма благодатную тему. Достаточно сравнить в этом отношении две речи против Алкивиада Младшего, приписываемые Лисию (XIV и XV), и речь "Об упряжке" Исократа (XVI). Поэтому можно согласиться с мнением современных исследователей, которые полагают, что речь "Против Алкивиада", дошедшая до нас как речь Андокида, в действительности была написана каким-то софистом или ритором быть может, еще в IV в. Возможно, что лицом, которое, по мысли автора, должно было произносить эту речь, являлся Фэак — известный политический деятель, соперник Алкивиада, действительно побывавший послом и в Италии, и в Сицилии (см. Фукидид, V, 4-5; ср. Аристофан. Всадники, 1375 слл.; Плутарх. Биография Никия, 11, и Биография Алкивиада, 13).