Потом оправдали Леню, работал он электриком. А мать Лени уже тогда плохо относилась к Сталину, ругала его. Я ей говорю: «Не ругай, а то узнают — посадят». Отца Лени тоже садили. Его там били, отбили одно легкое Он торговал во время нэпа: закупал шерсть, катал валенки, сбывал через артели. Кто-то написал. Потом и его оправдали. А из-за отца Леню везде исключали. Читаю о Сталине — ненавижу его. Разузналось все, что он делал у власти. А раньше боялись слова поперек сказать.
«Нельзя было ничего говорить»
Клестов Анатолий Васильевич, 1918 год, кузнец
До 1930 года русский человек — пока колхозы не стали делать, да нэп был — был — предприимчивый. Люди умели работать, не хуже англичан бы жили, если бы вот так не дали по рукам и ногам. А тут отучили работать-то всех эти колхозы. Русский человек — это лодырь. Но не все такие были. Вот у нас в родне все были трудолюбивые, таких не было, чтоб лежать на печке зимой. А какое-то ремесло было, в каждой семье что-то делали.
Во время войны я узнал, что люди, живущие за границей, очень культурные. А сельское хозяйство дак залюбуешься! В Венгрии он везет навоз, сидит в такой рубашке с коротенькими рукавами, в шортах, чисто одетый. Вывозят навоз своевременно от ферм. Конюшни они подметают под метелочку. В то время уже у них были автопоилки в хлевах.
До коллективизации все было на рынке, а потом все по карточкам. Мать целыми ночами стояла за ситцем. Тогда во главе власти стоял Сталин. К нему народ относился как к богу. Я, например, служил в армии с 1938 по 1940 год, знал, что в это время начали садить, так что нигде лишнего слова, никакого анекдота. Вот я в артели «Север» работал. Мы сидели в столовой, ели, и ребята стали дуреть. Один в другого ложкой супа плеснул, и этот в него хотел плеснуть. А сзади портрет Сталина был. Капля супа попала на портрет, и этого парня назавтра уж не стало. Его, видимо, посадили.
Да, какое мнение было? Мнение-то у всех отвратительное было, но каждый про себя знал: нельзя было ничего говорить. Знали, что это наш великий вождь, наш самодержавец. Я же при нем воспитывался и рос.
Ну, в 1924 году Ленин умер, я уж тогда в школу пошел. Помню, целые ряды заключенных во время коллективизации шли по нашей улице в тюрьму. На войне мы, конечно, кричали: «За Родину! За Сталина!», но все равно доверия не было, потому что мы войну вначале чуть не проиграли. Сейчас я отношусь к Сталину так, как все. Таких бы паразитов не было бы больше над русским народом.
«Как плакали люди…»
Стремоусов Леонид Григорьевич, 1918 год, дер. Кривошеи
Сталин для нас был вождь и учитель, все знающий человек. В общем, был богом. Так нас учили в школе, так писала пресса, радио, кино, так учила партия до самой его смерти, так думал народ. Во время войны шли в атаку за Родину, за Сталина, все солдаты и офицеры. После войны в частях, на кораблях, во всех воинских подразделениях изучались все сталинские выступления, а их было одиннадцать. Считалось, что все Сталин, — благодаря его мудрости — наш народ выиграл такую войну. Как плакали люди, когда умер Сталин, ну, думали, конец света, прекращается и Советская власть, загубят нас другие. Разве кто знал все его творения, ведь правду-то только узнали?!
Что внушали народу — то он и думал, куда поворачивали — туда и шли.
«Умных тогда не любили»
Жуйкова Алевтина Алексеевна, 1904 год, учитель
Когда узнали о смерти Ленина, было собрание в Малмыже. До этого Сталина знали как левака. Но сказали, что будет Сталин, так как его уже обработали, рассказали все недочеты. Потом уж изъяли все учебники Зиновьева «История РКП(б)» и Бухарина «История материализма». Очень хорошие учебники были. Об этом думали, что Сталин опять берет влево. И все время я думала, что он левак. Вдруг стали брать тетради учеников. Отбирали, потому что в рисунках на обложках нашли антипропаганду. Это ввел Ягода, и после этого считалось, что рисунки на тетрадях не нужны. Но я глядела и ничего не видела. Говорили, что рисунки надо разгадывать, и поэтому отбирали. Мы думали, что все это Сталин. Затем стали исчезать люди. По ночам ездила машина «черный ворон». Если едет «черный ворон», то опять кого-то заберут. А книги у Сталина были хорошо написаны, ими премировали. Мы знали, что Сталин — соратник Ленина. Левак, но и не уважать его не могли. Изучали его работы.
Мой брат был студент, отличник учебы. А умных тогда не любили. Как чистка в институте, так ему говорят, чтобы он уходил из вуза. Как только он окончил институт на инженера, послали его в Министерство обороны. А в одну ночь июня 1941 года в возрасте двадцати шести лет арестовали. Осужден был брат на десять лет без права переписки, а просидел тринадцать лет. Сначала мы ничего о нем не знали. И только случайно его товарищ по детдому, приехав в Киров на совещание, нам сообщил его местонахождение — лагерь в городе Тавда.